— Он протянул стофранковую ассигнацию. — Найдите ее, — велел Теннисон.
Около полуночи Ноэль добрался в Шатильон-сюр-Сен, откуда позвонил Эллису в Лондон.
— Что ты сказал? — переспросил Эллис, не скрывая изумления.
— Ты слышал, Вилли. Я заплачу тебе пятьсот долларов и покрою твои расходы в Женеве за один, возможно, два дня. Я хочу, чтобы ты вернул мою мать в Лондон.
— Нянька из меня получится скверная. А судя по тому, что ты мне говорил о своей матери, Альтина не из тех, кто нуждается в компаньоне во время путешествия.
— Сейчас он ей нужен. Ее кто-то преследует. Я расскажу тебе об этом, когда мы встретимся в Женеве. Ну как, Вилли? Ты сделаешь это?
— Разумеется. Но побереги свои пять сотен. Я уверен, что у нас с ней найдется больше общего, чем с тобой. Если хочешь, можешь оплатить мои счета. Ты ведь знаешь, я люблю путешествовать с размахом.
— К слову сказать, веди себя, пожалуйста, поскромнее. Договорились? Позвони в отель «Д'Аккор» и закажи там номер с сегодняшнего утра. Первый самолет прилетает в девять тридцать.
— Я постараюсь соответствовать чемодану от «Луи Вуиттон». Может быть, скромный титул...
— Вилли!
— Я знаю швейцарцев лучше тебя. Они обожают титулы; от них за версту несет деньгами, а деньги — это их любовь.
— Я позвоню тебе около десяти — десяти тридцати. Хочу воспользоваться твоим номером, пока не выясню, что происходит.
— Прекрасно, — ответил Вилли Эллис. — Увидимся в Женеве.
Холкрофт решил позвонить Вилли потому, что тот был не из тех, кто задает вопросы. Эллис не был наивным дурачком, каким хотел казаться. Альтина может досадить больше своему соглядатаю на пути из Швейцарии.
Но она должна уехать. Враги завета убили ее мужа, могут убить и Альтину. Женева весьма подходит для этого. Через два-три дня состоится встреча, и после подписания документов деньги будут переправлены в Цюрих. Противники договора предпримут все, чтобы сорвать его. Мать не должна оставаться в Женеве. В Женеве произойдет кровопролитие, он чувствовал это.
* * *
Далеко за полночь Ноэль подъехал к Дижону. Небольшой городок спал, и, проезжая по темным улицам, Ноэль почувствовал, что тоже нуждается в отдыхе. Завтра он должен быть начеку. Как никогда в своей жизни. Но Холкрофт продолжал ехать, пока не оказался за городом. Остановился на обочине дороги. Закурил сигарету, затем выбросил окурок, вытянул ноги на сиденье, под голову положил плащ.
Через несколько часов с первым утренним потоком машин он пересечет границу Швейцарии. Мысли его спутались. Глаза начал застилать туман, дыхание стал реже и глубже. А потом из марева выплыло лицо — суровое, сухое, незнакомое, но все же узнаваемое.
Это был Генрих Клаузен. Он просил поспешить. Агония скоро кончится, вина будет искуплена.
Ноэль спал.
* * *
Эрих Кесслер наблюдал, как его младший брат Ганс демонстрировал офицеру безопасности авиалиний свой медицинский сундучок. Со времени Олимпийских игр в 1972 году, когда, как полагают, палестинцы прилетели в Мюнхен с оружием в разобранном виде, меры безопасности в аэропортах ужесточились.
Напрасные усилия, размышлял Эрих. Палестинское оружие доставили в Мюнхен люди «Вольфшанце», их «Вольфшанце».
Ганс смеялся вместе со служащими аэропорта, обменивался с ними шутками. В Женеве, подумал Эрих, не будет ни шуток, ни контролеров, ни таможенников. Будет лишь первый заместитель префекта Женевского кантона. Ганс, один из самых уважаемых докторов в Мюнхене, специалист по внутренним болезням, прибывает в Женеву в качестве его гостя.
Ганс весь как на ладони, думал Эрих, глядя на приближающегося брата. Этакий бычок, он обладал необычайным шармом. Прекрасный футболист, возглавлял местную команду, а после матча обычно оказывал помощь травмированным соперникам.
«Странно, — подумал Эрих, — но Ганс больше подходит на роль старшего сына, чем я». Ганс работал с Иоганном фон Тибольтом, а Эрих — тихий ученый — был на побегушках. Однажды в момент сомнений он поделился на этот счет с Иоганном.
Фон Тибольт не хотел ничего слышать. Ему нужен настоящий интеллектуал. Человек, проживший праведную жизнь, никогда не поддававшийся эмоциям, не выходивший из себя. И разве не таким был этот скромный ученый, смело встретивший Тинаму и отстоявший свои взгляды? Взгляды, которые изменили всю стратегию.
Да, это правда, но не вся. Правда, которую Иоганн не хотел признавать. Ганс почти ровня фон Тибольту. И если они столкнутся, Иоганн может умереть.
Так считал тихий праведный интеллектуал. — Все идет, как надо, — сказал Ганс, когда они подходили к самолету. — Американец, считай, уже мертв. Ни одна лаборатория не обнаружит следов убийства.
Хелден сошла с поезда в Невшателе. Она стояла на платформе, приучая глаза к солнечным лучам, отражающимся от станционной крыши. Она знала, что ей надо быстрее смешаться с толпой, покидающей поезд, но не могла сдвинуться с места. Ей хотелось подышать свежим воздухом. Последние три часа она провела в темноте товарного вагона, спрятавшись за ящиками с каким-то оборудованием. В Бесанко дверь автоматически открылась ровно на шестьдесят секунд, и она проникла в вагон. Без пяти девять дверь открылась снова: до Невшателя она добралась незамеченной. Ноги ныли, голова раскалывалась, но все позади. И это стоило кучу денег.
Воздух заполнял легкие. Подхватив чемодан, Хелден направилась к вокзалу. Деревня Пре-дю-Лак находилась на западной стороне озера, милях в двадцати к югу. Она нашла таксиста, который согласился совершить это небольшое путешествие.
Дорога оказалась неровной, со множеством поворотов, но Хелден чудилось, что она плывет в воздухе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173