«Одежда гарантирует успех», – говаривал когда-то Тед Уоллер, объясняя, как человек в вечернем костюме – в правильно пошитом вечернем костюме – может спрятать на себе целый арсенал.
«Я вышел из игры! Оставьте меня в покое!»
Но покоя не было. И не будет никогда. Для человека, единожды увязшего в этих делах, выхода уже не было, даже если выплата по чекам останавливалась и медицинская страховка закрывалась.
Вражеские спецслужбы жаждали мести. И неважно, насколько строго ты соблюдаешь все меры предосторожности, насколько разработано твое прикрытие, насколько хорошо запутаны следы. «Если они действительно хотели меня найти, они могли это сделать». Думать иначе было бы заблуждением. Все оперативники Директората были свято в том уверены.
«Но кто тебе сказал, что этот человек не из Директората, что там не решили, выражаясь в их циничной манере, провести полную стерилизацию – удалить занозу, стереть все следы?»
Брайсон никогда не встречал ни одного человека, ушедшего из Директората в отставку, хотя такие отставники наверняка должны были существовать. Но если в Директорате кто-то на уровне консорциума усомнился в его лояльности, он тоже может оказаться жертвой полной стерилизации. В этом не было ни малейших сомнений.
«Я больше не играю, я ушел на покой!»
Только вот кто же ему поверит?
Ник Брайсон – потому что теперь он снова был Ником Брайсоном, Джонас Баррет ушел в сторону, был сброшен, как змея сбрасывает старую шкуру, – повнимательнее пригляделся к человеку в костюме. Темные с густой проседью волосы незнакомца коротко подстрижены. Лицо было широким и красноватым. Брайсон напрягся. Чужак подошел поближе, улыбаясь и демонстрируя мелкие белые зубы.
– Мистер Баррет! – окликнул он Брайсона, дойдя до середины зеленой лужайки.
На лице незнакомца застыло, словно приклеенное, успокаивающее, подбадривающее выражение, и это было последним штрихом, меткой профессионала. У обычного человека, обращающегося к тому, с кем он лично не знаком, всегда заметна хотя бы легкая нерешительность.
"Директорат?
Служащие Директората выше классом. Они более естественны и менее заметны".
– Лаура, – негромко сказал Брайсон студентке, – я хочу, чтобы вы вернулись в Северейд-холл. Подождите меня в моем кабинете.
– Но...
– Немедленно! – рявкнул он.
Покрасневшая и утратившая дар речи Лаура развернулась и едва ли не бегом припустила обратно в учебный корпус. Перемена, произошедшая с профессором Джонасом Барретом, была столь разительна, – как объясняла своим соседкам по общежитию вечером Лаура, он внезапно сделался совершенно другим, каким-то пугающим, – что девушка сочла за лучшее подчиниться.
Сзади послышались мягкие шаги. Брайсон резко обернулся. Еще один мужчина: рыжеволосый, веснушчатый, помладше первого, в куртке моряцкого стиля, коричневых брюках из твида и туфлях из оленьей кожи. Это уже более подходящий наряд для студенческого городка – если не считать пуговиц на куртке, чересчур ярко начищенных. Кроме того, куртка была не очень свободной, и там, где могла находиться плечевая кобура, опытный глаз замечал выпуклость.
«Если это не Директорат, то кто? Спецслужбы противника? Конкуренты из других американских агентств?»
Теперь Брайсон опознал звук, первым привлекший его внимание: приглушенный шум автомобильного двигателя, работающего на холостом ходу. Это был «Линкольн Континентал» с тонированными темными стеклами, и пристроился он не на стоянке, а на проходе, перекрывая путь машине самого Брайсона.
– Мистер Баррет?
Мужчина постарше взглянул в глаза Брайсону. Он шагал широко и размашисто, быстро сокращая разделявшее их расстояние.
– Нам очень нужно, чтобы вы поехали с нами.
Судя по мягкому выговору, мужчина был уроженцем Среднего Запада. Остановившись в каком-нибудь полуметре от Брайсона, он указал на «Линкольн».
– В самом деле? – холодно поинтересовался Брайсон. – Мы с вами знакомы?
Незнакомец предпочел ответить без лишних слов: он подбоченился и выпятил грудь, так что под пиджаком вырисовались очертания наплечной кобуры. Едва заметный жест, употребимый лишь в беседе двух профессионалов, один из которых при оружии, а второй – нет. Внезапно мужчина согнулся вдвое от боли, схватившись за район солнечного сплетения. Брайсон молниеносным движением вонзил стальной наконечник своей тонкой перьевой ручки в мускулистый живот незнакомца, и профессионал отреагировал на это совершенно непрофессиональным, зато вполне естественным движением. «Хватайся за орудие, а не за больное место». Это была еще одна из аксиом Уоллера, и это правило, хоть оно и вступало в противоречие с врожденными инстинктами, не раз спасало Нику жизнь. Нет, его незваный собеседник не принадлежал к высшей лиге.
Пока незнакомец зажимал место укола, рука Брайсона нырнула ему под пиджак и вернулась обратно с маленькой, но мощной голубовато-серой «береттой».
«В Директорате „береттами“ не пользуются. Тогда откуда они?»
Ник врезал рукоятью пистолета незнакомцу в висок, услышал тошнотворный хруст кости и глухой стук – старший из двух агентов рухнул на землю – и развернулся к рыжему парню в синей куртке, взяв его на прицел.
– Моя пушка уже на взводе! – бросил Ник. – А ваша?
Отражающаяся на лице у парня смесь смущения и паники выдавала его неопытность. Он понимал, что Ник, услышав щелчок снимаемого предохранителя, при любом раскладе успеет выстрелить первым. Да, шансы были неравны. Но новичок мог оказаться наиболее опасным противником, поскольку им свойственно действовать нерационально и нелогично.
«Урок для дилетанта».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31