Когда ему исполнилось шестнадцать лет, отец, несмотря на возражения матери, настоял на том, чтобы Дэвид окончил среднюю школу в Соединенных Штатах и там же поступил в университет.Андовер в Массачусетсе, Дартмут в Нью-Гэмпшире и, наконец, Институт Карнеги в Пенсильвании – таков был путь, проделанный Сполдингом.Само собой, все сказанное выше не могло быть почерпнуто разведывательным управлением из анкетных данных Сполдинга. Дополнительные сведения – и довольно подробные – о нем оно получило в Нью-Йорке от человека по имени Аарон Мендель.Пейс не сводил глаз с высокого, стройного человека, который, опустив газету, теперь наблюдал с интересом за артистами, толпящимися возле микрофона. Полковник вспомнил свою единственную встречу с Менделем. И опять он пытался сопоставить полученную от Менделя информацию о том, что наблюдал сейчас.Мендель работал импресарио у родителей Сполдинга и жил в небоскребе Крайслер-Билдинг. Выходец из России, еврей Мендель весьма преуспел в своем деле.– Дэвид мне как сын, – рассказывал Мендель Пейсу. – Но я полагаю, что вам и так известно это.– Что дает вам основание думать так? Я знаю лишь то, о чем говорится в анкетах. И еще имеются у меня кое-какие отрывочные сведения, почерпнутые из записей в учебных заведениях и служебных характеристик.– Признаюсь, я ожидал, что вы обратитесь ко мне. Или, точнее, кто-то из вас.– Простите?– Бросьте! Дэвид провел как-никак много лет в Германии. Можно сказать, вырос там.– Но из его анкет... как, впрочем, и из паспортных данных, следует, что семья Сполдинг проживала в Лондоне и в Коста-де-Сантьяго, местечке, расположенном в Португалии.– И все же, как я сказал, он провел немало времени в Германии. И свободно владеет немецким.– Как и португальским, я полагаю.– Да. И еще родственным португальскому языком – испанским... Мне и в голову не приходило, чтобы человек, призываемый в инженерные войска, мог вызвать у полковника такой интерес. Чтобы так скрупулезно копались в его прошлом, – ухмыльнулся Мендель.– Мне трудно что-либо ответить вам на это, – признался полковник. – Многим подобного рода беседы представляются чем-то рутинным. Или они сами убеждают себя в этом... естественно, при желании.– Однако из них лишь немногие могут сказать о себе, что они евреи, эмигрировавшие в Соединенные Штаты из царской России, где проживали в городе Киеве... Но чего вы все же хотите от меня?– Прежде всего мне хотелось бы знать, не говорили ли вы кому-либо о нашей встрече? Сполдингу или кому-то еще?..– Конечно же нет, – мягко прервал полковника Мендель. – Я же сказал, что он мне как сын родной. И я не хотел тревожить его.– Понимаю. Однако пока что я не узнал от вас ничего стоящего.– И тем не менее рассчитываете узнать от меня все, что вам нужно.– Да, говоря откровенно. У нас имеется ряд вопросов, на которые мы должны получить ответ. В жизни Дэвида Сполдинга нет ничего такого, что мы могли бы назвать столь уж необычным. В ней так же, как и у других, полно несообразностей. И вы это сами отлично знаете. Взять хотя бы то, что у нас никак в голове не укладывается, чтобы сын известных музыкантов... Я имею в виду...– Концертирующих музыкантов, – подсказал Мендель.– Совершенно верно. Так вот, у нас никак в голове не укладывается, чтобы дети таких родителей становились вдруг инженерами. Или бухгалтерами, если вы понимаете, что я подразумеваю под этим. И еще – я уверен, вы согласитесь со мной – столь же несуразным выглядит и то обстоятельство, что сын известных музыкантов, инженер, зарабатывает на жизнь в основном тем, что участвует в этих... как их там? – радиоспектаклях. Все это указывает на непостоянство его натуры, которое, возможно, и является основной чертой характера этого человека.– У вас, американцев, прямо-таки маниакальное стремление к упорядоченности, но я не собираюсь упрекать кого-либо за это. Из меня, например, никогда бы не вышел нейрохирург, зато вы, и научившись неплохо играть на пианино, не смогли бы надеяться, что я помогу вам выступать в «Ковент-Гарден»... На ваши вопросы несложно ответить. Вероятно, то, что скажу я, будет касаться в какой-то степени и такой вещи, как постоянство... Имеете ли вы хотя бы малейшее представление о том, что являет собою в действительности артистический мир? Это же просто бедлам какой-то... В таком-то вот мире Дэвид вращался без малого двадцать лет, и я подозреваю – нет, я знаю, – что ему подобная жизнь была не по душе... Люди, к слову, не замечают, как правило, существеннейших отличительных черт музыкантов. Особенностей, которые сами собой передаются по наследству. Выдающиеся музыканты, например, нередко обладают удивительными, пусть и на свой манер, математическими способностями. Взять хотя бы Баха. Он был настоящим гением в математике...По словам Аарона Менделя, Дэвид Сполдинг выбрал свою будущую профессию на втором году обучения в колледже. Он решил бежать из неупорядоченного артистического мира в мир надежных, крепких инженерных конструкций, где все рассчитано до мелочей. Но он унаследовал от родителей не только склонность к математике, но и некоторые другие черты. И в их числе – чувство собственного достоинства и независимость. Он нуждался в признании. Добиться же его молодому инженеру, только что получившему диплом и поступившему на службу в одну из крупнейших нью-йоркских фирм в наше время, в конце тридцатых годов, не так-то просто. Строительная индустрия переживает период застоя, а капитала, чтобы начать свое дело, у Дэвида не было.– Вот и уехал он из Нью-Йорка, – продолжал Мендель. – Взял несколько частных заказов, рассчитывая получить большие деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29