— Если она и была у меня, то теперь ее нет.— Расскажите о самом исследовании. Вы делаете просто устрашающие выводы, а ваши намеки — настоящая сенсация. По существу, вы обвиняете многих лидеров свободного мира в том, что сорок лет назад они или сознательно закрывали глаза на угрозу, которую нес миру фашизм, или, что еще хуже, прямо либо косвенно финансировали становление третьего рейха.— Да, но не по идейным соображениям, а из-за стремления к наживе.— Сцилла и Харибда?— Похоже, что так. Однако и в наши дни повторяется...— Что бы там ни говорили на ученом совете, — спокойно перебил его Сент-Клер, — вы, безусловно, проделали большую работу. И много вам удалось собрать материала?Что побудило тебя к его сбору? Нам важно знать именно это, ведь, скорее всего, ты постараешься довести начатое дело до конца. Может быть, тобой руководили люди, которые спустя столько лет все еще жаждут возмездия? Или ты случайно натолкнулся на факты, которые привели тебя в ярость? Последнее для нас намного опаснее, потому что источники информации мы можем поставить под контроль или доказать их несостоятельность, а вот случайность и порожденную ею ярость проконтролировать нельзя. Как бы там ни было, мы не можем позволить тебе, Ченселор, продолжать разоблачения. Надо найти способ остановить тебя.Вопрос старого дипломата застал Ченселора врасплох, и он невольно задумался:— Сколько собрано материала? Гораздо больше, чем полагает совет, но, откровенно говоря, гораздо меньше, чем требуется для обоснования некоторых выводов.— Да, это честный ответ, А нельзя ли уточнить? Насколько я понимаю, у вас не так уж много документальных источников, Питеру вдруг стало не по себе. Обычная беседа превращалась в допрос.— А разве это столь важно? У меня действительно мало ссылок на источники, потому что люди, с которыми я говорил, не хотели, чтобы я упоминал их имена.— Обязательно выполните это пожелание и не раскрывайте их имен, — посоветовал Сент-Клер с самой обаятельной улыбкой, на какую только был способен.Имена нам не нужны. Поскольку известна сфера деятельности этих людей, установить, кто они, не составит большого труда. А потом, сейчас лучше этого не делать, не то снова поползут слухи. Надо действовать иначе.— Я беседовал с теми, кто в двадцатые-тридцатые годы находился на государственной службе, главным образом в госдепартаменте, работал в промышленности и банках. Кроме того, я говорил с некоторыми старшими офицерами из военного колледжа и разведки. Ни один из них, господин Сент-Клер, ни один не позволит мне назвать его имя.— И что же, они предоставили вам так много материала, что его хватило на диссертацию?— Многие проблемы они вообще не захотели обсуждать. Но даже случайно вырвавшиеся признания, отдельные, часто бессмысленные фразы оказались весьма полезными. Теперь эти люди очень пожилые, почти все они на пенсии, им трудно на чем-то сосредоточиться, их подводит память. Картина довольно грустная. В общем, они... — остановился Питер, подыскивая слова.— В общем, они — озлобленные мелкие чиновники и бюрократы, живущие на мизерную пенсию, — закончил фразу Сент-Клер. — Тяжелые условия ожесточают человека, и прошлое нередко предстает в его воспоминаниях в искаженном виде.— По-моему, несправедливо так говорить об этих людях. То, что я узнал от них и использовал в своей диссертации, — правда. И каждый, кто прочтет ее, легко догадается, о каких корпорациях идет речь и как они действовали.Сент-Клер сделал вид, что не расслышал последних слов Ченселора:— Как вы разыскали этих людей? Кто вас на них вывел? Как вам удалось организовать встречу с ними?— Вначале мне помог отец. За первыми контактами потянулись другие. Это происходило как-то само собой: беседовал с одними людьми — они вспоминали о других. — Ваш отец?— В пятидесятых годах он работал корреспондентом газетного концерна Окриппс-Говард...— Ах вот как! — мягко прервал Сент-Клер. — Значит, он познакомил вас с этими людьми.— С первым десятком. Остальных я нашел сам. До войны эти люди поддерживали деловые связи с Германией: одни — по правительственным каналам, другие-по частным. Кроме того, я, конечно, ознакомился со всеми работами Тревор-Роупера, Ширера, а также с трудами апологетов фашистской Германии. В них все основано на документах.— Ваш отец знал, какую вы поставили перед собой цель?— Для него ученая степень сама по себе уже довольно убедительная цель, — усмехнулся Питер. — Ведь ему в свое время пришлось идти работать, проучившись в колледже лишь полтора года. С деньгами было туго.— Хорошо, поставим вопрос иначе. Он знал, к каким вы пришли выводам?— В общем-то нет. Я собирался дать родителям прочесть мою диссертацию в завершенном виде. А теперь даже не знаю, захотят ли они с ней ознакомиться. Мой провал — удар по семейному престижу. — Питер натянуто улыбнулся:— Вечный студент терпит фиаско.— Мне показалось, вы назвали себя профессиональным студентом, — поправил Питера дипломат.— А какая разница?— Думаю, разница в подходе, — подавшись вперед, поднял свои большие глаза на Ченселора Сент-Клер. — Я попытаюсь взять не себя смелость подвести итог нашей дискуссии и дать оценку сложившейся ситуации, как я ее себе представляю. В принципе вы располагаете достаточным материалом, чтобы на его основе сделать солидный теоретический анализ затронутой вами проблемы. Существуют различные толкования истории — от доктринерских до ревизионистских. Историки вечно спорят о том, какое из них более правомочно. Вы со мной согласны?— Конечно.— Ну, разумеется, согласны, иначе вы просто не взялись бы за эту тему, — сказал Сент-Клер, поглядывая в окно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26