И он принадлежит ей, зарегистрирован и все такое прочее. Как она сказала под присягой: “Он лежит в моем столе, и я единственная, у кого есть ключ”. А это означает, что мы имеем необходимое подтверждение свидетельства, данного свидетелем-соучастником. Мы арестовали ее в субботу вечером прямо в клубе. Слушай, парень, она кричала, как свинья с шершнем на заднице, она проклинала меня так, будто я был самим Сатаной, явившимся за нею из Преисподней. Тебе бы это понравилось, Уоррен.
– Мне это уже нравится, Боб. О чем вы договорились с Сойером?
– Тридцать пять лет. Он будет на свободе через двенадцать, мерзавец.
– Ты доволен? – спросил Уоррен.
– Я доволен, – от всего сердца сказал Альтшулер. – Ты сделал хорошее дело.
– Может быть, – согласился Уоррен, – но из-за этого я не лишился сна. И я в любом случае сделал бы это, – добавил он без малейшего намека на сомнение. – Ну, а теперь скажи мне, кто тот счастливец-адвокат, который взялся защищать мою бывшую клиентку?
– Майрон Мур. – Обвинитель закатился злобным смехом. – Доктор Обвинительный Приговор. Не знаю, какой идиот рекомендовал его, но она за это ухватилась. Я встречаюсь с Майроном через полчаса. Он тоже захочет договориться со мной, но он может поцеловать румяный пальчик на моей ноге. Если я сумею привязать этот случай к делу Трунга, а я думаю, мне удастся это сделать, то получается множественное убийство – и обвинение меняется на предумышленное убийство при отягчающих обстоятельствах. Любым способом, поверь мне, я вытащу это дело на суд присяжных, и если она не получит иглу, то отправится в пожизненное без права на досрочное освобождение.
Альтшулер протянул руку, и Уоррен пожал ее с некоторой неуверенностью, ему было даже приятно, что на этот раз он успел высвободиться, прежде чем его пальцы посинели. Но этот неожиданно возникший дух товарищества встревожил Уоррена. Через шесть месяцев, как он знал, Альтшулер станет судьей, и у него появится друг на судейской скамье. Ну и плевать на это, подумал Уоррен, как я раньше не нуждался в этом, так и теперь мне этого не нужно.
Он взглянул на календарь, лежавший на столе обвинителя. Там было написано: “14 августа 1989 года”. Дата кое о чем ему напомнила.
– Боб, – сказал Уоррен, – ты не откажешь мне в просьбе?
– Все, что угодно, – сказал Альтшулер.
– Попроси Майрона кое-что передать от меня его новой клиентке.
– Ладно, – ответил Альтшулер, несколько озадаченный, – но ты лучше будь поосторожней. Что нужно передать?
– Да просто сказать ей: “С днем рождения!”
– Ты это серьезно? Великолепно! Ей Богу, парень, я тебя недооценивал. Оказывается, ты такой шельмец!
– Нет, – сказал Уоррен, – до тебя мне далеко. Но у меня тоже бывают свои звездные минуты.
Закончив переговоры по делу об изнасиловании, Уоррен поспешил сквозь летний зной к зданию суда и через несколько минут после полудня поднялся на пятый этаж, во владения 342-го окружного суда. В прохладе пустого судебного зала за столом секретаря, повернувшись спиною к двери, все еще сидела Мари Хан. Она была одна в комнате и собирала свои бумаги, готовая, как догадался Уоррен, вот-вот встать с кресла и уйти. Быстрыми, по-кошачьи неслышными шагами Уоррен подкрался к ней и, нагнувшись позади нее, прислонился щекой к щеке Мари над тем самым местом на ее белой шее, где бился пульс, потом быстро перевел дыхание, стараясь сдержать удары своего отчаянно и неровно застучавшего сердца, и сказал:
– У меня есть для тебя загадка.
Она, не повернув головы, спокойно напомнила ему:
– Ты сказал, что никаких игр не будет. Ты дал мне обещание.
– Я все это хорошо помню, – сказал Уоррен. – Так вот загадка: “Кто такой адвокат по уголовным делам?”
– Я это знаю. “Ненужная рабочая сила”. У меня есть загадка получше: “Почему адвокатов начали использовать в лабораторных экспериментах вместо белых крыс?”
– Скажи мне ответ сегодня вечером за ужином… если ты свободна. А я расскажу тебе все, что случилось со мной.
Мари вопросительно подняла бровь:
– Все?
– Да.
Уже позже, тем же вечером, излив свою душу, Уоррен спросил:
– Ну так какой же ответ?
Мари мягко вздохнула. Отведя его в спальню и нагнувшись над самым его ухом, словно сообщая какой-то необыкновенный секрет, она сказала:
– Потому что адвокатов больше, чем белых крыс. Адвокаты подчищают свои тарелки быстрее, чем это делают белые крысы. Если у тебя есть капля разума, то не стоит влюбляться в адвокатов. Но главным образом, – добавила она с улыбкой, которую он не мог не оценить, – потому что существуют некоторые вещи, которых белые крысы попросту не умеют делать.



1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134