Она знает, как я ее ненавижу, однако рассчитывает на меня. Где-то внутри этот монстр продолжает оставаться ребенком. Злым, кошмарным, но, тем не менее, ребенком.
– Да, мне известны факты. Вот потому-то я и не стану ничего делать. Но множество других адвокатов с радостью возьмутся за это. Всегда найдется кто-нибудь достаточно голодный или кто-то, кого вам удастся обмануть.
Уоррен поднялся с кресла и через боковую дверь зала прошел к телефону, зарезервированному за адвокатами и репортерами. Дверь комнаты присяжных находилась в десяти футах оттуда. Уоррен даже слышал голоса заседателей, распаленных спором, но слов разобрать не мог. К нему подошла Мари Хан и сжала его руку.
– Ну и что ты думаешь, милый? – тихо спросила она.
– Не могу сказать. А ты?
– А я уже говорила тебе, что предсказать этого нельзя.
– Боб был грандиозен, – заметил Уоррен.
– Он и всегда такой. Хочешь, пойдем в мой офис для короткой беседы? Моя дверь закрывается на два оборота.
– И получится так, что суд придет к единому мнению приблизительно в то же время, когда мы с тобой придем к чему-нибудь еще? Я прошу тебя перенести дату приглашения. До вечера.
– До вечера! – сказала Мари рассмеявшись.
Уоррен позвонил в свой офис, чтобы узнать, не поступило ли какой информации. Чарм говорила кратко, попросив Уоррена перезвонить ей. Потом он поинтересовался, нет ли для него новых назначений, и оказалось, что один мужчина звонил прямо из тюрьмы, умоляя встретиться с ним как можно быстрее по делу о наркотиках.
Итак, он снова будет работать. Мне следует чувствовать себя спокойнее в связи со всем этим, решил Уоррен.
Он прошел через зал суда и вышел в коридор, чтобы воспользоваться общественным телефоном, который гарантировал большую уединенность, и позвонил на “26-й канал” Чарм.
– Уоррен! – почти беззвучно, словно задохнувшись от волнения и неожиданности, сказала она. – Как идет судебный процесс? Ты уже выступил?
Он ответил, что суд удалился на совещание, а процесс идет так, как этого следовало ожидать.
– Мне придется говорить быстро, – сказала Чарм. – Ты просто послушай меня минутку. В тот день, за ленчем, я не сказала всего, что должна была сказать. Я так ужасно себя чувствовала: язык мой был будто связанным. Мы можем встретиться еще раз, чтобы поговорить?
Он постарался как следует обдумать ее предложение.
– Не вычеркивай меня из своей жизни, Уоррен. Пожалуйста.
Уоррен увидел, как несколько тележурналистов, стоявших в коридоре, быстро двинулись к дверям зала.
– Мне нужно идти. Возможно, это входят присяжные. Хорошо. Когда?
– Когда тебе это будет удобно. Сегодня вечером?
– Нет, не сегодня вечером. Встретимся за ленчем завтра, если это тебе подходит.
Чарм пообещала, что будет в суде Дуайта Бингема в полдень. Прежде чем Уоррен успел внести свои предложения относительно места встречи, Чарм положила трубку. Уоррен поспешил в зал и толкнул вертящуюся дверь входа. Оказалось, что тележурналисты интервьюировали Боба Альтшулера.
Когда они закончили, Альтшулер схватил Уоррена за локоть и решительно повел к пустой скамье в конце зала. Сверкающие темные глаза обвинителя теперь были испещрены розовыми пятнышками, а складки, идущие от его носа к углам рта, казалось, прорезались глубже. Находясь вблизи, Уоррен мог видеть, что костюм Боба влажен от пота.
– Твоя клиентка виновна, как и греховна, – сказал Альтшулер. – Она наняла Динка, чтобы тот убил Шерон Андерхилл. Она наняла парня по фамилии Ронзини для убийства Динка. Мы считаем, что труп, который в прошлом месяце всплыл на Галвестон-Айлэнд, является останками этого самого Ронзини. И она же подпоила Клайда Отта, хладнокровно застрелив его потом. Ты ведь знаешь это, ответь Христа ради, знаешь, правда?
Уоррен одну-две секунды подумал.
– Не для протокола?
– Как ты сам скажешь. Как тебе больше нравится.
– Я это знаю.
– Да, у тебя не было выбора, – вздохнув, сказал Альтшулер. – Просто я предпочел бы, чтобы ты не так здорово защищал ее, как ты это делал.
– Ты тоже сработал отлично. Мне кажется, что ты ее пригвоздил.
Альтшулер протянул ему свою большую руку. Уоррену внезапно пришла в голову мысль: и почему это я всегда считал себя лучше его? Боб убежден, что является справедливым человеком, потому что помогает поддерживать порядок в мире – он отсылает людей в тюрьмы на такие долгие сроки, какие только позволяет закон. Я считаю себя справедливым, потому что помогаю тем же самым людям не попасть в тюрьму и находиться на свободе так долго, как это положено по закону. Он обычно бывает прав, я чаще всего нет.
Уоррен принял руку Альтшулера и пожал ее.
В четыре часа вечера присяжные заседатели все еще не пришли к согласию по поводу вердикта. Судья Бингем послал им с бейлифом записку: если они решат продолжить обсуждение, то он останется в зале до восьми часов. После этого все присяжные будут сопровождены в отель, где поужинают и проведут ночь. Затем в девять часов следующего дня они продолжат работу. Или же, если таково будет их желание, они могут закончить и в шесть, чтобы сразу же пойти на ужин в отель.
От старшины присяжных поступил загадочный ответ: “Мы продолжим обсуждение, ваша честь”.
В половине пятого Уоррен шепотом посовещался с Риком, затем поднялся на лифте на 7-й этаж, в 299-й окружной суд.
Зал судьи Паркер был пуст, только сама судья и Нэнси Гудпастер, сидя рядом, работали над судебным календарем. Гудпастер быстро улыбнулась Уоррену и громко поздоровалась с ним.
Судья была загорелой и выглядела так, будто поправилась на несколько фунтов.
– О, да неужто это мой друг мистер Блакборн?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134