– Оружие там подсобрать, еще какое добро, что при них.
– Заодно и проверишь, у нас оружия в достатке своего.

Опять перед глазами путников замелькали полосатые верстовые столбы и почтовые станции. Казалось, конца долгому пути не будет, Софи на самом деле начала осознавать, что земля велика и бесконечна. Может быть, она круглая, как читала она в книгах, а может, плоская, как уверял всех сошедший с ума учитель географии, просивший подаяние у входа в Нотр Дам. Он утверждал, что если бы земля была круглая, то вода с нее сливалась бы в небо на другой стороне. Ведь на пушечном ядре или деревянном шарике она не задерживается. Но то, что полям, лесам, рекам и озерам в этой стране счета нет, было видно безо всяких специальных приспособлений.
За похожим на деревню бревенчатым Воронежем началась казачья вольница. Дарган приосанился, надраил газыри по бокам черкески, передвинул кинжал на середину тонкого кожаного пояса, сбил папаху на затылок. Чувствовалось, что ему дороги эти желтые степи. На большаках все чаще стали попадаться разъезды из казаков с пиками, с ружьями за плечами, при шашках. При встречах с ними Дарган щерился белозубым ртом, всем видом показывая, что перед ним братья по крови. Степные воины отвечали ему тем же, не обыскивая, не цепляясь по пустякам, а лишь интересуясь последними днями наполеоновской армии. Казаков на Дон, на Кубань и на Терек в те месяцы возвращалось немалое количество, но ехали они не как путники, зигзагами, а прямыми почтовыми трактами, притоптанными копытами коней и прикатанными колесами таратаек.
На одном из привалов посреди степи, возле костра, женщина выскользнула из объятий Даргана, повернула к нему лицо.
– Чего ты хочешь, Софьюшка? – полусонно спросил он.
– Здесь казачья вольница? – сверкнула она светлыми глазами. – Разбойников больше нет?
Дарган откинулся на спину и рассмеялся впервые за много верст пути. Затем он напустил на лицо серьезности, притянул к себе жену.
– В наших краях, милая, такие разбойники, что те, от которых мы отбивались, покажутся тебе мальчишками с парижских улиц, – отведя волосы с ее лица, успевшего загореть, сказал он. – Как тебе получше объяснить… Они не знают пощады.
– Что это? – не поняла спутница.
– Если мы попадемся к ним, то живыми вряд ли останемся.
– Они убивают?
– Могут и на куски разделать.
Софи долго смотрела на огонь. Языки пламени поднимались вверх и, распадаясь на отдельные искры, растворялись в темноте ночи. Лица сидящих у костра людей играли тенями, на всех до единого лежала печать мужественности и внутренней воли. Она чувствовала исходящую от них силу, словно попала в индейское кочевье с вигвамами вокруг, только индейцы были не краснокожими, а представляли из себя загорелых на солнце бледнолицых. На родине во Франции было много книг с картинками про американских аборигенов и про их нравы. Французы жалели независимых людей, по праздникам собирали для них посылки. Здесь тоже ощущение было таким, будто надень на голову каждому из случайных попутчиков убор из перьев, и отпадет необходимость скакать на другой конец земли.
– Мы едем дикий прерий? – слегка отстранилась она от спутника.
– А что это такое? – переспросил казак, ему лень было шевельнуть рукой.
– Прерии в Америке, мы ходили туда на торговом судне, – подсказал сидевший поблизости человек без возраста. – Они похожи на наши степи, только трава повыше да деревья кое-где. А на них пасутся несметные стада диких лошадей, по-местному – мустангов, на них скачут индейцы с луками и с маленькими топориками – томагавками.
– Диких лошадей и у нас было в достатке, – зевнул Дарган. – Всех успели или приручить, или перевести.
– Мы их на подворье разводим, а те сами до сих пор плодятся, – не согласился человек. – И царские войска к нам не суются, а в Америке аборигенов почти не осталось.
– Сничтожили?
– Истребляют поголовно.
– У себя мы такого не допустим.
– Дело не в этом, – собираясь окунуться в сон, поудобнее устроился на бурке собеседник. – Мы согласились на услужение царю, а индейцы новую власть признавать отказались.
– Царь-батюшка и горцев не дюже цепляет, и азиатов с татарами. Везде старается как с французами – полюбовно. Испокон веков так было.
– Они себя еще покажут…
Небосклон был осыпан бессчетным количеством ярких звезд, в их окружении луна казалась огромным бубном из выделанной кожи, неторопливо катящимся над степью. Закутавшись в полу бурки, Софи положила голову на грудь Даргана и смежила веки, она снова не получила ответа на мучившие ее вопросы.

Осталась позади столица земли Войска Донского городок Новочеркасск с атаманским дворцом народного героя Платова, с войсковым собором и военным училищем для казачат. Наезженный тракт потянулся вдоль берега Дона с неподвижными рыбацкими каюками, с неторопливыми кораблями посередине, идущими от Азовского моря или возвращавшимися в него, чтобы через узкий Керченский пролив попасть в море Черное, а оттуда через Босфор и Дарданеллы и в Средиземное.
Софи с интересом смотрела на эту богатую землю с восточной пестротой вокруг, тревога покинула ее, уступая место простому любопытству. По обочинам дороги свечами возносились в небо пирамидальные тополя, бегали длинноногие дрофы, обширные поля были хорошо возделаны. Жизнь вокруг била ключом, и когда на горизонте засверкали купола ростовских церквей, женщина с надеждой перевела дыхание.
Может быть, и в этих местах на краю земли жизнь ничем не отличается от жизни в чопорной Европе с начищенными до блеска окнами, может быть, она одинакова везде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117