— Порнуха в чистом виде!
— Да разве же это порнография? — попытался воззвать к дремучему интеллекту сержанта Нечипоренко Жора. — Это же Рубенс! Высокое искусство!..
— Знаем мы это искусство! — отрезал Нечипоренко, осторожно сковыривая с розовой упитанной ляжки Данаи невидимую соринку. — Баба есть?
— Есть, — вынужден был признать очевидное Арталетов. — Но…
— Баба голая?
— Не голая, а обнаженная…
— Не играет значения, голая или обнаженная, понимаешь. Или, культурно выражаясь, не имеет роли. Голая натура, причем в вызывающем виде… Чистая порнография. Придется штраф заплатить, гражданин… Как там тебя? Э-э… Арталетов.
— Пожалуйста. — Вздохнув, Георгий протянул милиционеру смятую купюру.
Пятидесятку Нечипоренко брать, однако, не спешил.
— Знаешь, Арталетов, — сообщил он, внезапно подобрев. — Человек ты небогатый, поэтому штраф я с тебя, на первый раз, брать не буду…
— Спасибо, товарищ сержант! — заторопился Жора, пряча бумажку в карман. — Большое спасибо!
— Обойдемся устным внушением… — подтвердил Нечипоренко.
— Огромное спасибо! — от всего сердца поблагодарил Арталетов, перебив блюстителя закона.
— … Но безобразие это придется изъять, — закончил блюститель, плотоядно ухмыляясь.
«Четыреста восемьдесят пять рублей! — ахнул про себя Георгий, чувствуя, как земля уходит у него из-под ног. — Да я и третьей части сегодня не наторговал!»
День действительно выдался неудачный; покупателей было мало, да и те, которые изредка появлялись, брели мимо, направляясь к более привлекательным лоткам, окинув выставленный у Арталетова товар брезгливо-равнодушным взглядом. До обеда удалось продать только атлас мира в мягкой обложке какому-то школьнику, ему же русско-английский карманный словарь (не иначе третьеклассник собрался в кругосветное путешествие) да «Справочник садовода-астролога» небогато одетой старушке, торговавшейся при этом так, словно речь шла по меньшей мере о покупке «мерседеса», и расплатившейся горстью грязноватой мелочи, самым крупным номиналом среди которой был одинокий пятидесятикопеечник. После обеда дела пошли еще хуже, и Жора с болью в сердце наблюдал, как мусолят не очень чистыми пальцами обложки и страницы, ничего не покупая, хмурые прохожие: Гайк постоянно пенял продавцу за «потерю товарного вида», запрещая тем не менее оборачивать книги пленкой, дабы не отпугивать клиента, который (и книгочей здесь не исключение) всегда и все любит попробовать на ощупь.
И вот теперь этот мент-козлина…
— Может быть, все-таки штраф, товарищ милиционер? — попытался еще побарахтаться Георгий, судорожно стараясь выудить полтинник из нагрудного кармана, хотя спрятал его в боковой. — Или что-нибудь другое возьмите, а?..
— А что, есть еще? — заинтересовался эротоман в погонах. — Засвети-ка!
С монографией Задунайского, будь он трижды проклят, пришлось скрепя сердце расстаться.
— Ты мне еще пакетик дай, Арталетов, — заявил по-дружески Нечипоренко, любовно оглаживая обложку толстенного фолианта. — А то снежок сегодня пролетает, не попортилась бы книженция часом…
— Два рубля… — пискнул было Жора, но, заметив грозно сдвинутые брови представителя власти, безропотно упаковал его халявное приобретение в черный хрустящий пакет с ручками.
— И чтобы не повторялось мне!.. — пригрозил напоследок милиционер, удаляясь в направлении другого лотка.
Арталетов в душе позавидовал Боре Соловейчику, восседавшему по соседству и «ишачившему» на Колю-маленького из Люберец. Во-первых, обирать представителя такого солидного человека сержант наверняка поостережется, а во-вторых — самой дорогой из книжек на его прилавке была «Популярная макроэкономика» в подарочном иллюстрированном издании, которая вряд ли могла заинтересовать Нечипоренко, а «мягких» Донцову с Поляковой по тридцатнику, разваливающихся на составные страницы после первого же открытия, не жалко…
Нахохлившийся под действительно усилившимся снежком Жора попытался снова уйти в свой богатый внутренний мир, но выходило это плохо. Вместо сцены сражения за руку и сердце томной прелестницы со злобным графом и его прихвостнями из закоулков непредсказуемого подсознания все время выплывала самодовольная, цвета свежесваренной свеклы, ряшка Нечипоренко, причем в руках доблестного д'Арталетта, нарушая историческую достоверность, оказывался то многоствольный пулемет с бесконечной лентой, одолженный, видимо, у Терминатора-Шварценеггера, то какая-то первобытная дубина, утыканная динозавровыми зубами…
И только дело наконец пошло на лад в сладких грезах, где шевалье, после серии головокружительных фехтовальных финтов и выпадов, уже готовился словно жука пригвоздить проклятого ревнивца к разукрашенной золочеными гербами стене, как до отвращения бодрый басок снова вытянул Арталетова в грешную действительность.
— Чего почитать посоветуешь, командир? — Жизнерадостный крепыш в черной кожанке и крохотной фетровой кепочке, притулившейся на стриженной ежиком макушке, смахивал зажатой в литом кулаке перчаткой рыхлый снежок, нападавший за время «отсутствия» продавца на кусок полиэтилена, прикрывавший разложенную литературу. Что-то неуловимо знакомое почудилось Георгию в хищновато-веселом прищуре серых глаз, по-борцовски расплющенных ушах и массивной квадратной челюсти. А может быть, наоборот, проступило сквозь них…
«Чего ему нужно? — со знакомым страхом маленького человечка перед всемогущей криминальной машиной подумал Жора, прикидывая в уме, кем может быть этот “качок”. — “Оброк” Нефедовские неделю назад собирали… Может, залетный?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14