На лице остатки крема (особенно густо под глазами), взгляд невменяемый. Рот приоткрыт, на губах следы помады... Я успел рассмотреть все это, пока она мчалась ко мне. Отдайте мое письмо! выкрикнула чудачка. Я вынул письмо: Леди, вы должны... Она выхватила его у меня из рук и бросилась в дом. Черт возьми! Я не мог возвращаться без письма и без подписи! Я сам расписывался, получая и возвращая это дерьмо!
ЭИ! кинулся я за ней и едва успел просунуть ногу под закрывающуюся дверь. - ЭЙ! ЧЁРТ ВАС ЗАДЕРИ! Убирайтесь! Убирайтесь! Вы ужасный человек! Успокойтесь, леди! Попытайтесь понять! Вы должны расписаться за письмо! Я не могу отдать его просто так! Вы грабите почту Соединенных Штатов! Прочь, негодяй!
Я навалился всей своей тушей на дверь и ворвался в дом. Кругом было темно. Все шторы на окнах задернуты. Ни одно окно во всем доме не пропускало ни лучика света.
ВЫ НЕ ИМЕЕТЕ ПРАВА ВРЫВАТЬСЯ В МОЙ ДОМ! УБИРАЙТЕСЬ!
А вы не имеете права грабить почту! Или вы возвращаете мне письмо, или расписываетесь! Только тогда я уйду! Хорошо! Хорошо! Я распишусь! Я показал ей, где следует поставить подпись, и вручил ручку. Пока она трудилась, я смотрел на ее груди, на все остальное и думал: "Какая досада, что она сумасшедшая, какая досада, ох, до чего же это досадно!" Психопатка вернула мне ручку и свою подпись - безобразные каракули! Тут же вскрыв конверт, она принялась читать послание. Я развернулся, чтобы удалиться. В мгновение ока эта сука оказалась перед дверью с распростертыми рукам. Письмо валялось на полу.
Ужасный, ужасный, негодяй! Вы ворвались сюда, чтобы изнасиловать меня!
Послушайте, леди, позвольте мне выйти. ВСЕ ВАШИ ГРЯЗНЫЕ МЫСЛИ НАПИСАНЫ У ВАС НА ЛИЦЕ!
А вы думаете, я не знал об этом? Отойдите с дороги! Свободной рукой я попытался отстранить ее от двери. Молниеносным движением она разодрала своими когтями всю правую сторону моей физиономии. Я выронил сумку, с меня слетела фуражка, и пока я прикладывал носовой платок, пытаясь унять хлынувшую кровь, эта тварь располосовала мне и левую сторону.
Ты, пизда! Ты что, с цепи сорвалась?! - Понял?! Понял, подонок?! Она была прямо передо мной. Я схватил ее за жопу и впился своими губами в ее рот. Упругие груди упирались в мою грудь,
все ее тело льнуло ко мне. Затем она откинула голову назад и застонала:
Насильник! Садист! Грязный ублюдок! Я скользнул губами по ее шее, ниже, заглотил сосок, обработал языком и переключился на другой. Насилуют! Насилуют! Меня насилуют! Она была права. Я сорвал с нее трусы, расстегнул ширинку, мой разбухший член выпрыгнул наружу, и я без промедления вставил ей по самую рукоятку. Ухватив насаженную суку за ягодицы, я поволок ее к кушетке. Мы рухнули на подушки. Она забросила мне ноги на плечи и завопила: - Насилуй! И я изнасиловал. Несколько раз. Затем застегнул ширинку, подобрал свою сумку и вышел. А эта проблядь осталась на кушетке, притихшая, с бессмысленно блуждающим по потолку взглядом. Даже отказавшись от обеда, я так и не смог уложиться в график.
Вы опоздали на 15 минут, сказал Стон. Я промолчал. Он посмотрел на меня: Боже мой, что с вашим лицом?! А что с вашим? спросил я. - Что?! Забудем об этом.
15 И снова похмелье, а на улице жара. Вся неделя сорокоградусное пекло. Каждую ночь
пьяное блаженство, а с рассветом и весь день
неумолимый Стон и безысходность. Наши ребята одели пробковые шлемы и солнцезащитные очки. Все кроме меня. И в дождь, и в зной я выглядел примерно одинаково
застиранная одежда и старые ботинки, такие разбитые, что гвозди впивались в мои ноги. Я подкладывал в эти развалины стельки из картона небольшая передышка, и железные зубки опять начинали грызть мои пятки. Из подмышек по всей рубашке расползались огромные пятна, это выходили виски и пиво. Пошатываясь, я влекся вперед с грузом на спине, рассовывая журналы и тысячи писем - солнце нещадно обжаривало меня со всех сторон. Какая-то женщина завопили мне вслед: - ПОЧТАЛЬОН! ПОЧТАЛЬОН! ЭТО НЕ СЮДА! Я обернулся. Она была за целый квартал от меня, а я, как обычно, уже опаздывал.
Послушайте, положите его на ваш почтовый ящик. Завтра мы заберем!
НЕТ, НЕТ! ЗАБИРАЙТЕ СЕЙЧАС! Она размахивала письмом по всему небу.
Леди!
НУ, ИДИТЕ ЖЕ! ЭТО НЕ ДЛЯ МЕНЯ! Бог мой! Я сбросил сумку, снял фуражку и швырнул ее на траву, она подскочила и выкатилась на дорогу. Оставив все, я пошел к женщине. Целый квартал. Я выхватил у нее письмо и пошел назад.
Это была реклама! Почта 4-го класса! Распродажа всякого барахла за полцены! По пути я подобрал фуражку, напялил ее, взвалил сумку на левую сторону спины и двинулся дальше. Сорокоградусная жара. Я прошел мимо маленького дома, и опять какая-то женщина выскочила за мной вслед:
Почтальон! Почтальон! А для меня у вас нет письма? Леди, раз я ничего не опустил в ваш ящик, то это означает, что сегодня для вас корреспонденции нет! Но я знаю, что мне должно прийти письмо! Как вы можете это знать? Сестра звонила и сказала, что написала мне. Леди, у меня ничего нет!
Есть! Я знаю, что есть! Оно, наверняка, здесь! И она потянулась к пачке писем, торчащей из сумки. НЕ ПРИКАСАЙТЕСЬ К ПОЧТЕ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ, ЛЕДИ! СЕГОДНЯ ДЛЯ ВАС НИЧЕГО НЕТ! Повернулся и двинулся дальше.
Я ЗНАЮ, ЧТО ЕСТЬ! неслось вслед. Другая женщина встретила меня на террасе. - Вы опаздываете! Да, мэм.
Где наш постоянный почтальон? Он умирает от рака. - Что?! Гарольд умирает от рака?! - К сожалению, и вручаю ей почту.
СЧЕТА! СЧЕТА! СЧЕТА! возмущается она. И ЭТО ВСЕ, ЧТО ВЫ ПРИНЕСЛИ МНЕ?! ТОЛЬКО СЧЕТА?!
Да, мэм, это все, что я смог принести вам,
разворачиваюсь и ухожу. Какое я имею отношение к тому, что они пользуются телефонами, газом, светом, покупают всякие дорогие вещи в кредит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44