На Ист-Сайде они предпочитают Пятую Авеню возле парка, Шестидесятые улицы, Саттон-Плэйс, примерно в таком духе места. Однажды в одном доме я поставил на входную дверь целых три замка – очень дорогих, знаете ли – и все равно домушник ограбил этих ребят как только прочитал в газете, что они отплыли путешествовать по Европе. Вынес все подчистую.Слесарь выбил из отверстия, прорезанного в двери стружку и опилки и принялся приспосабливать в него огромный замок.– Знаете, глупо платить репортерам, чтобы они писали, что вы уезжаете и надолго, – сказал он. – А вы случаем не намериваетесь продавать какие-нибудь ценности?– А в чем дело?– Если соберетесь, не указывайте в объявлении, ни адреса, ни фамилии. Это просто пригласительная карточка для воров.– Я об этом не подумал.– Знаете, вы можете здорово усложнить этим ребятам их единственную лампочку. Это глупо. Каждому вору прекрасно известен этот вариант. Я советую своим клиентам, чтобы уходя вечером пройтись или днем на работу, они оставляли две-три лампочки включенными да еще и врубали на полную радио, чтобы человек, слушающий у двери, это прекрасно улавливал. И еще одно: в самую жару летних дней, все грязные наркоманы шляются по улицам, наблюдая за квартирными окнами. Если они видят, что какой-то кондиционер отключен и не бухтит – значит никого нет дома. Не так уж много электричества сжирают две-три лампочки, включенный кондиционер и радио. Дешевая страховка, вот как я это обзываю.– Буду помнить.С 1948-го Пол не ездил на лыжах и все-таки во сне он летел по снежному склону – длинному девственно-белому, все быстрее и быстрее, а затем склон пошел резко вниз и он не смог развернуться и ветер врезал уши холодом и воем ста тысяч мертвецов, лыжи шептали что-то разогнавшись до невероятной скорости, и склон все продолжал уходить под откос, а он все не мог остановиться...Пол проснулся, ощущая, как похолодели ноги, и остался лежать в постели, слушая звуки мусорщиков и наблюдая за полосками серого света, пробивающимися сквозь жалюзи. Там, на улице в этот момент кто-то кого-то убивал. Невозможно было думать о чем-либо другом и невозможно ничего делать, как только думать об этом в бессонной ночи.Ноги были холодными, но в комнате висел застойный привкус жары и дурных снов. Язык садило. Пол встал, включил кондиционер, подошел к холодильнику, налил стакан ледяного молока и принес его назад, поставил на ночной столик у кровати. И сквозь унылое подвывание кондиционера до него донеслось мокрое шуршание колес автомобилей с улицы – пошел дождь. Его глаза сонно следили за переливающимися жидкими огненными полосами на потолке, послышался дождь, когда порыв швырнул его в стекло. Чувствуя, что больше не в силах держаться, Пол вытащил из нижнего ящика комода теплые носки и, натянув их, улегся в постель, аккуратно прикрывшись одеялом. Угол простыни задел за стоящий на столике стакан с молоком, и он опрокинулся, расплескав содержимое по ковру. Пол заорал, проклиная все во всю мощь легких. Затем вытряхнулся из постели и поплелся на кухню за губкой и бумажными полотенцами.Ясно, что больше спать не придется. Половина третьего утра. Пол потянулся за книгой, но не смог сфокусировать внимание на шрифте; убрал ее, погасил свет и остался сидеть на краю постели: потный, бесцельно уставившись в темноту.Даже в темноте – особенно это появлялось в темноте – комната казалась хранилищем воспоминаний. Мне необходимо выехать из этой квартиры, куда-нибудь перебраться. Может быть в один из небольших отелей, где служанки и горничные ежедневно прибирают в номере.К чертям, подумал он, единственным разумным решением будет переезд в пригород. Куда-нибудь в район, расположенный возле Гудзона, на Пали-сэйдс, или снять коттедж в Джерси или округе Оранж. Только не на Лонг-Айленда ему не вынести. Но обязательно выехать из города – из этого безумия.Неверно. Это значит сдаться. Я не собираюсь убегать. Я останусь и буду драться.И как же ты намерен драться?Мозг предлагал в середине ночи самые нелепые фантазии. Чувствуя себя последним олухом, Пол налил стакан воды, проглотил снотворную пилюлю, поставил будильник и завалился в постель. * * * – Черт побери, лейтенант, неужели не удалось ничего вообще узнать?– Мы делаем все, что в наших силах, мистер Бенджамин. Нашли нескольких человек, опросили их...– Но этого недостаточно!– Послушайте, сэр, я понимаю ваши чувства, но мы делаем все, что умеем делать, поверьте. Над этим делом работают без устали несколько высокоопытных профессионалов. Несколько дней назад к ним прибавилось еще трое. Уж не знаю, что еще вам сказать...– Вы могли бы сказать, что прищучили этих выродков!– Конечно мог бы, сэр, но это была бы неправда.– След остывает, лейтенант.– И это мне известно, сэр.– Черт побери, мне нужны результаты! Но разглагольствования не принесли желаемого удовлетворения, и повесив трубку, Пол долго сидел хрустя пальцами и примериваясь по чему бы садануть.Ленч у Скраффтса – столики на одного человека, за которыми сидят одинокие леди в чопорных шляпках. Мы все одеваемся для трапезы в чащобе, Пол вспомнил, как где-то год примерно назад в этом же ресторане он обедал с Сэмом Крейцером и как пожилая женщина, внезапно схватив стакан воды и столовое серебро, швырнула все это о настенное зеркало. Тогда это поразило его. Случись подобная ситуация сейчас, Пол всего лишь признал бы, что подобное поведение логично и даже предсказуемо. Все живут как персонажи пьесы на одного актера, которую к тому же никто не понимает; связь между эпизодами дается с таким же трудом, как и удерживание шляпы на голове в ураганный ветер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52