Словно про себя он написал в «Рассказе старшего садовника»: «…У него самого была чахотка, он кашлял, но, когда его звали к больному, забывал про свою болезнь, не щадил себя и, задыхаясь, взбирался на горы, как высоки они ни были…»
Нет, в это время Антон Павлович уже почти не занимался медицинской практикой, и этими «высокими горами» для него была ежедневная забота о приезжающих в Ялту чахоточных бедняках, которые стекались туда со всех концов России «без гроша в кармане, – как писал К. И. Чуковский, – лишь потому, что им было известно, что в Ялте живет Антон Павлович Чехов: „Чехов устроит. Чехов обеспечит и койкой, и столовой, и лечением!“

С акварели П. Ф. Соколова
Постоянная забота о больных напоминала Чехову о его собственной смертельной болезни.
Сегодня мы знаем, каким образом Антон Павлович помогал беднякам дешево устроиться на лечение: через подставных лиц он оплачивал их квартиру или делал взносы в благотворительное общество. Случалось, если некуда было пристроить тяжело больного человека, он оставлял его у себя.
В подтверждение хочется привести слова писателя Б. А. Лазаревского, встречавшегося с Антоном Павловичем в последние годы его жизни: «Я неоднократно слыхал вот о каких случаях: в Ялту приезжает лечиться от чахотки какой-нибудь совсем неизвестный и, главное, совсем незнакомый Чехову журналист. Через несколько дней этот журналист вдруг получает обыкновенное письмо, с обыкновенной семикопеечной маркой, вскрывает, его и видит сторублевку, неизвестно кем присланную… Только некоторые люди знали, что автором этих „анонимов“ был Чехов». Однако финансовые возможности его были весьма ограниченными, а число нуждающихся в помощи с каждым годом возрастало.
«Если бы у меня было много денег, я устроил бы здесь санаторий для больных учителей…» – вспоминает А. М. Горький слова Чехова.
И он устраивал. И писал воззвания о сборе средств в пользу неимущих больных:
«Положение легочных больных, проживающих в Ялте, бывает часто весьма тяжелым: приезжающим сюда с весьма ограниченными средствами, одиноким людям приходится жить в крайней нужде, не поддающейся описанию… В большинстве это люди, истратившие на лечение своего недуга все, что имели, люди, оторванные от семьи, от родных мест, от дела, уже изнемогшие в тяжкой борьбе за существование, но все еще полные душевных сил, жаждущие жить, работать и быть полезными своей родине.
…Конечной своей целью мы имеем устройство собственно пансионата или санатория, где бы нуждающиеся легочные больные получали квартиру, содержание и лечение; но это все в будущем, а пока все наличные поступления идут на…безотлагательную помощь нуждающимся, число которых в последнее время…особенно возросло.
Наступило холодное время, и в Ялту начали съезжаться для зимнего лечения тяжелобольные… Уже дует северный ветер, в дешевых нетопленных квартирах сыро, мрачно, согреться нечем, обеда нет, – и это когда больного лихорадит, мучает кашель и когда медицина прописывает чистый воздух, покой, тепло, хорошее питание!..»
Антон Павлович лично рассылает воззвание в редакции различных газет, видным деятелям русской культуры, своим друзьям и знакомым. Призыв «О помощи нуждающимся туберкулезным больным» облетел Россию. Имя Чехова привлекло большое число пожертвователей. Было собрано около 40 тысяч рублей. Антон Павлович добавил еще свои 5 тысяч и купил дом, который вскорости начали перестраивать под санаторий.
Когда в Гаспре в 1901 г. в крайне тяжелом состоянии с воспалением легких лежал Л. Н. Толстой, А. П. Чехов, по свидетельству сына Толстого, сокрушался, что из-за своей болезни не может по очереди с другими врачами дежурить у постели Льва Николаевича, и постоянно справлялся о его здоровье.
Визиты А. П. Чехова были приятны Толстому и его окружению. Софья Андреевна Толстая записала в своем дневнике 12 октября 1901 года: «Был А. П. Чехов и своей простотой и признанной всеми талантливостью всем нам очень понравился и показался близким по духу человеком». В этой же записи она отметила, что на Чехове отразилась печать страшной болезни.
А. М. Горький в воспоминаниях писал: «…Чехова Лев Николаевич любил и всегда, глядя на него, точно гладил лицо взглядом своим, почти нежным в эту минуту. Однажды Антон Павлович шел по дорожке парка с Александрой Львовной, а Толстой, еще больной в ту пору, сидя в кресле на террасе, весь как-то потянулся вслед им, говоря вполголоса:
– Ах, какой милый, прекрасный человек, скромный, тихий, точно барышня. И ходит, как барышня, просто чудесно…»
Из последних сил он сопротивлялся болезни, постоянно испытывая опасения, что может быть упущено что-то важное в жизни. Величайший мастер короткого рассказа, он и свою непродолжительную жизнь сумел построить без пустот и провалов. В его биографии легко разглядеть несколько «планов», каждый из которых мог составить целую жизнь – писателя, врача, ученого, просветителя, общественного деятеля.
В дневнике Антона Павловича есть такая запись: «Мусульманин для спасения души копает колодезь. Хорошо, если бы каждый оставлял после себя школу, колодезь или что-нибудь вроде, чтобы жизнь не проходила и не уходила в вечность бесследно».
Однако болезнь делала свое дело, и он с грустью писал: «Я все похварываю, начинаю уже стариться, скучаю здесь в Ялте и чувствую, как мимо меня уходит жизнь…»
В сорок с небольшим Антон Павлович чувствовал себя на склоне лет, на самом краю быстротечно пронесшейся жизни. Болезнь с ее теперь уже близким печальным финалом не вызывала у него панического страха. Свои мысли по этому поводу он изложил в одном из писем к сестре:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82