В записной книжке Антона Павловича есть такая заметка: «Торгово-промышленная медицина» – и больше ничего не сказано.
Словосочетание это, наверно, обратило внимание писателя своей противоестественностью: медицина может быть только человеческой.
Эта фраза заставила меня вспомнить доктора Нещапова из рассказа «В родном углу», который когда-то был врачом, но потом взял на заводе пай и теперь, хотя и продолжает заниматься медицинской практикой, не считает ее своим главным делом.
Врач-предприниматель, врач-фабрикант – разве это не противоестественно?
Но ведь не менее противоестественно широко распространенное явление, когда врач ставит целью своей жизни накопление капитала за счет пациентов.
В повести «Дуэль» выведен эпизодический, но запоминающийся персонаж – доктор Устимович (тусклые глаза, жесткие усы, чахоточная шея). В качестве врача он соглашается присутствовать на дуэли, но ставит условия: «Каждая сторона платит по пятнадцать рублей, а в случае смерти одного из противников оставшийся в живых платит все тридцать…»
Чехов устами Лаевского определяет его сущность: «Ростовщик, а не доктор!»
Страсть к стяжательству – это порок не столько личности, сколько общества, построенного на принципе купли-продажи. Даже сильные, незаурядные натуры порой бывают неспособны устоять перед развращающим влиянием капитала. Примером этого может послужить превращение способного доктора Дмитрия Ионыча Старцева в зловещую фигуру «языческого бога», поклоняющегося только золотому тельцу.
Образ доктора Старцева представляется мне дальнейшим развитием и углублением образа доктора Топоркова из раннего рассказа «Цветы запоздалые».
У них много общего. Оба – выходцы из народа и сами пробили себе дорогу. Они знают свое дело и готовы работать день и ночь. Но больше всего объединяет их дух стяжательства. Вот Топорков получает гонорар: «…Не конфузясь и не опуская глаз, он помочил во рту палец и чуть слышно сосчитал кредитные билеты. Он насчитал двенадцать двадцатирублевок… По лицу Топоркова пробежала светлая тучка…»
За тем же занятием застаем Ионыча: «…Было у него еще одно развлечение, в которое он втянулся незаметно, мало-помалу, это – по вечерам вынимать из карманов бумажки, добытые практикой, и, случалось, бумажек – желтых и зеленых, от которых пахло духами, и уксусом, и ладаном, и ворванью, – было напихано во все карманы рублей на семьдесят; и когда собиралось несколько сот, он отвозил в Общество взаимного кредита и клал там на текущий счет…»
В Топоркова влюбляется экзальтированная барышня – разоренная княжна Маруся Приклонская.
«– Удивительный человек, всемогущий человек! – говорит она о докторе. – Как всемогуще его искусство!.. Какой высокий подвиг: бороться с природой и побороть…»
Примерно то же думает о Старцеве влюбленная в него девушка: «…Какое это счастье быть земским врачом, помогать страдальцам, служить народу. Какое счастье!»
Доктор Топорков отвечает на любовь Маруси Приклонской, лишь когда у нее развивается чахотка. Конец рассказа мелодраматичен: Топорков устанавливает диагноз и, оставив мысль о безбедной, не отягощенной заботами жизни, увозит ее на юг Франции, где она умирает.
В «Ионыче», при описании чтения Верой Иосифовной Туркиной избранному губернскому обществу своего романа о молодой красивой графине, которая устраивала школы, больницы, библиотеки и в довершение к тому полюбила странствующего художника, Чехов сделал ироническую ремарку: «читала о том, чего никогда не бывает в жизни… и все-таки слушать было приятно», и при этом, возможно, вспомнил свой рассказ шестнадцатилетней давности.
Высокие чувства – не для топорковых и старцевых, и в «Ионыче» писатель исправляет эту ошибку.
Подобно своим учителям – С. П. Боткину, А. Г. Захарьину, Н. И. Пирогову, – А. П. Чехов свято верил в медицину и считал, что все другие, ненаучные способы лечения болезней являются шарлатанством. Это хотелось бы напомнить некоторым современным журналистам и писателям, безответственно распространяющим на страницах газет и журналов легенды о непроверенных и просто темных методах лечения серьезных болезней.
Он резко выступает против земских либеральных деятелей, которые в порядке благотворительности берутся оказывать медицинскую помощь крестьянам.

Е. А. Осипов
«…Лечить мужиков, не будучи врачом, значит обманывать их», – говорит художник из повести «Дом с мезонином», и его мысли полностью совпадают с мнением писателя.
Гомеопатия, спиритизм, магнетизм, знахарство – для Антона Павловича понятия почти однозначные.
Когда он хочет дать отрицательную характеристику человеку, то пишет: «…Он ничего не делал, ничего не умел, был какой-то квелый, точно сделанный из пареной репы; лечил мужиков гомеопатией и занимался спиритизмом».
И хотя помещик Котлевич из «Ариадны», к которому относятся вышеприведенные слова, был человеком деликатным и неглупым, у рассказчика, а вместе с ним и у автора «не лежит душа к этим господам, которые беседуют с духами и лечат баб магнетизмом…»
Еще печальнее, когда на этом же уровне находятся знания дипломированного врача.
Малограмотный доктор, каким бы он ни был добрым человеком, выглядит жалким, беспомощным и опустившимся, как Иван Романович Чебутыкин – военный врач из «Трех сестер», не прочитавший по окончании университета ни одной книжки. «…Думают, что я доктор, умею лечить всякие болезни, а я не знаю решительно ничего, все позабыл, что знал, ничего не помню, решительно ничего… – будучи нетрезвым, исповедуется он перед своей совестью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82