«…От содержания я отказался, дабы сохранить себе хоть маленькую свободу действий», – объяснял он А. С. Суворину.
Однако о какой «свободе действий» может идти речь, если он считает себя мобилизованным, уехать никуда не может, не имеет ни времени, ни сил сесть за письменный стол и в полной мере (даже сверх того) исполняет все функции участкового врача?
Надо полагать (и так считает большинство биографов Чехова), что он отказался от материального содержания лишь потому, что рассматривал свою врачебную работу как работу общественную, как тот маленький «кусочек политической и общественной жизни», об отсутствии которой он сожалел несколько месяцев назад.
Холера приближается к Московской губернии, и Антон Павлович «на всех парах» организует медицинское обеспечение своего участка, в состав которого входит 25 деревень, 4 фабрики и 1 монастырь.
Создавать приходится на голом месте и при отсутствии каких-либо средств.
С горькой иронией он восхищается своими способностями: «Оказался я превосходным нищим; благодаря моему нищенскому красноречию мой участок имеет теперь 2 превосходных барака со всей обстановкой и бараков пять не превосходных…» Он доволен, что не потратил ни единого земского гроша: «Я избавил земство даже от расходов по дезинфекции. Известь, купорос и всякую пахучую дрянь я выпросил у фабрикантов на все свои 25 деревень…»
В трудах двенадцатого (экстренного) губернского съезда Московского земства, проходившего в марте 1893 г. и в значительной степени посвященного вопросам борьбы с холерой, можно найти такую информацию: «…На фабрике Толоконниковых в с. Угрюмове, Бавыкинской волости, строится сейчас бревенчатый барак на 8 коек, а в зимнее время было отведено фабрикантом помещение и устроено обзаведение на одну койку. В этом помещении с осени 1892 тоже был открыт еженедельный (по средам) амбулаторный прием для трех фабрик, находящихся в этом селе и состоящих в присоединении к Серпуховскому земству. Эту амбулаторию взял на себя вести врач А. П. Чехов, живущий вблизи, в своем имении в с. Мелихове, Бавыкинской волости. Он же заведовал безвозмездно Мелиховским временно открывавшимся врачебным пунктом, в район которого входило 20 селений…» Готовясь к схватке с холерой, Антон Павлович изучает историю предыдущих эпидемий в Серпуховском уезде.
«…В 1848 г. в моем участке была холера жестокая; рассчитываем, что и теперь она будет не слабее…» – сообщает он Н. А. Лейкину.
В эпидемию, о которой упоминает А. П. Чехов, из 377 деревень Серпуховского уезда очаги инфекции вспыхнули почти в 300 селениях и унесли более 4000 жизней.
«…Мы, уездные лекаря, приготовились, – записывает Антон Павлович, когда были проведены основные противоэпидемические мероприятия, – программа действий у нас определенная, и есть основания думать, что в своих районах мы понизим процент смертности от холеры. Помощников у нас нет, придется быть и врачом и санитарным служителем в одно и то же время; мужики грубы, нечистоплотны, недоверчивы; но мысль, что наши труды не пропадут даром, делает все это почти незаметным…»
Стоит сравнить это письмо с размышлениями Ольги в финале «Мужиков» («…Они грубы, не честны, грязны, не трезвы, живут несогласно… Да, жить с ними было страшно, но все же они люди, они страдают и плачут как люди…»), чтобы убедиться, что эта его повесть – одна из самых беспощадно-правдивых и сильных в творчестве Антона Павловича, не только густо настоена на жизненном опыте земского врача Чехова, но и выстрадана им.
А. П. Чехов не ошибся: бескорыстный и упорный труд земских врачей принес ожидаемые результаты. В эпидемию 1892 г. в Серпуховском уезде было зарегистрировано всего 14 случаев заболевания с четырьмя смертельными исходами, а очаги инфекции были быстро локализованы. И произошло это не потому, что холера стала менее жестокой, а благодаря той огромной работе, которую проделали земские врачи Серпуховского уезда, включая доктора А. П. Чехова.
«…В доброе старое время, когда заболевали и умирали тысячами, не могли и мечтать о тех поразительных победах, какие совершаются теперь на наших глазах. Жаль, что Вы не врач и не можете разделить со мной удовольствия, т. е. достаточно прочувствовать и сознать и оценить все, что делается…» – писал он на курорт в Биарриц сбежавшему от холеры А. С. Суворину.
Когда эпидемия холеры отступит и Антон Павлович сложит с себя официальные полномочия участкового врача, он с удовольствием будет вспоминать прошедшее лето.
Несмотря на неимоверные затраты сил, на отсутствие помощников, на разбитые дороги, на плохих лошадей и экипаж, нездоровье и безденежье, он напишет: «…Ни одно лето не проводил так хорошо, как это… Мне нравилось и хотелось жить… Завелись новые знакомства и новые отношения. Прежние наши страхи перед мужиками кажутся теперь нелепостью. Служил я в земстве, заседал в Санитарном совете, ездил по фабрикам – и это мне нравилось. Меня уже считают своим…»
Своим его считают в первую очередь врачи и окрестные крестьяне.
Бок о бок с Антоном Павловичем в Белопесоцкой волости того же Серпуховского уезда воюет с холерой его старая знакомая, «уважаемая товарищ» Елена Михайловна Линтварева.
Руководит земской медициной в Серпуховском уезде его коллега еще по Чикинской больнице, самый талантливый ученик Е. А. Осипова – П. И. Куркин, дружеские отношения с которым у Антона Павловича сохранятся на всю жизнь.
Он тесно сойдется и с другими врачами – И. И. Орловым, Д. Н. Жбанковым, И. Г. Витте, Н. И. Невским, В. А. Павловской, с директором губернской земской психиатрической больницы, расположенной в 17 верстах от Мелихова, доктором В.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82