Джек никогда не мог по-настоящему почувствовать, что чего-то добился, пока Элизабет не поцелует его и не скажет: «У тебя все прекрасно получилось».
– Спасибо. Но ты так и не ответила, как ты поживаешь.
– Я хожу на занятия живописью.
К своему изумлению, он почувствовал укол ревности. Джек ведь много лет пытался уговорить Элизабет снова взяться за кисти. Но он только сказал, причем от чистого сердца:
– Какая же ты молодец!
– Мне звонила...
– А ты...
Они заговорили одновременно, и обоим стало смешно.
– Мне только что звонила Джеми. Знаешь, ей сейчас непросто. Учеба, плавание, смерть дедушки, то, что Стефани вот-вот окончит колледж. Ей не под силу одной со всем этим справиться. Думаю, тебе надо бы ей позвонить.
– Обязательно позвоню.
– Ну вот и хорошо. – А потом Элизабет добавила: – Мне очень трудно их все время обманывать. А тебе?
– Обманывать? Что ты имеешь в виду?
– Ну, все эти дела с домом, то, что я подготавливаю его для новых жильцов. Скоро мне придется рассказать девочкам правду.
Джек словно получил удар в солнечное сплетение. Он с головой погрузился в новую работу и все не находил времени всерьез задуматься о том, что они с Элизабет действительно могут расстаться.
Единственным, на что он мог всегда положиться в своей жизни, была любовь Птички. И когда она заявила, что хочет какое-то время пожить одна, все главное в их отношениях осталось для него прежним. Но теперь он по-настоящему задумался.
– Но ведь у нас еще остается шанс снова наладить жизнь, правда же? – спросил он.
Элизабет ответила не сразу:
– Надеюсь, да.
Джек с облегчением улыбнулся и сказал:
– И я тоже на это очень надеюсь, дорогая.
Элизабет напомнила:
– Не забудь позвонить Джеми. Ей сейчас плохо. Будь с ней поласковее.
– Ты же знаешь, я ее очень люблю и всегда с ней ласков.
– Ну ладно, тебе, наверное, надо работать.
– Да. Рад был тебя услышать, – сказал он и понял, что они снова разговаривают как чужие.
– И я тоже.
Джек ждал, что она на прощание скажет: «Я люблю тебя», но вместо этого в трубке раздались гудки.
Элизабет страшно захотелось перезвонить ему и сказать: «Нельзя нам быть так далеко друг от друга».
Но между ними произошло отчуждение. Не только физическое, но и эмоциональное. А чего же еще она ждала? Именно поэтому его голос был таким уверенным и счастливым, когда он снял трубку, а потом, когда понял, кто звонит, сразу же стал настороженным и неестественным.
После двадцати четырех лет, проведенных вместе, они теперь живут далеко друг от друга, и у каждого своя жизнь. Их разговоры напоминают послания на азбуке Морзе – короткие предложения с долгими паузами.
Элизабет попыталась разобраться в своих чувствах, выделив самое главное. Всего несколько дней назад, глядя на фотографию, где они были все вместе, она подумала: а вдруг еще можно все исправить? Но каждый день уносил Джека и Элизабет все дальше и дальше от любви, которая когда-то их соединяла.
Она внезапно оказалась на перепутье – стояла на перекрестке жизни, о которой мечтала, и своего прошлого, всего того, что она оставила позади.
Но все-таки придет тот день – она в это верила, – когда она почувствует себя достаточно сильной и уверенной, чтобы набрать номер Джека и сказать: «Я люблю тебя. Давай попробуем начать сначала».
Но это будет не сегодня.
Прошла неделя. После многих лет, в течение которых жизнь Элизабет крутилась исключительно вокруг интересов других и была полностью подчинена им, она просыпалась теперь с радостным ожиданием, что с ней обязательно случится что-нибудь необыкновенное.
В любую погоду ей казалось, что за окном погожий, ясный день. И даже когда она занималась скучными повседневными делами, с ее губ не сходила улыбка. А в полдень она бросала все и начинала рисовать.
Вначале она пыталась закончить начатый на занятии натюрморт с апельсином. Она клала мазки, стараясь написать апельсин таким, каким она его видела. Но дело в том, что она придумала этот натюрморт. Художник воплощает на холсте то, что его волнует. А какие чувства можно испытывать к апельсину?
Глядя по сторонам, она видела множество сюжетов для картин, но выбор ее всегда останавливался на одном и том же: на океане.
Она подготовила холст, так, как ее учили много лет назад. А потом отнесла его со всеми другими принадлежностями – мольбертом, кистями, красками – в самый конец своего участка. Поставила мольберт и начала изливать на холсте всю свою душу, всю свою любовь к океану.
Элизабет видела океан во всем его великолепном многообразии. И именно из-за этого – из-за того, что она видела его так же, как когда-то в юности, – она снова почувствовала себя молодой.
Каждый день она наносила на холст все новые мазки, и постепенно к ней возвращалось волшебное умение запечатлеть при помощи красок и кисти окружающий мир. На картине отражалась ее любовь к океану и то, какой бы она сама хотела стать – живой, полной сил.
Сегодня Элизабет решится принести картину на занятие. Она с нетерпением ждала минуты, когда сможет наконец показать ее Дэниэлу.
В четыре часа она завернула холст в марлю и осторожно положила его на заднее сиденье машины. Приняв душ, она долго расчесывала волосы, пока они не стали блестящими. Элизабет надела брючный костюм, а из украшений только бирюзовое ожерелье.
В общем, выглядит она совсем неплохо, решила Элизабет.
Когда она вошла в аудиторию, там никого не было. Элизабет взглянула на часы: оказывается, она пришла на двадцать минут раньше.
– Вот дурочка, – пробормотала она.
– Что вы сказали? – Дэниэл стоял в дверях.
– Я пришла раньше времени... – запинаясь произнесла она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43