Кэролайн нахмурилась:
— Зачем ты так, это неправда.
— Давай потанцуем.
Вначале Кэролайн покачала головой, но потом сдалась, и они вдвоем закружились по комнате.
Нора подалась вперед, завороженно наблюдая за дочерьми и понемногу потягивая «Маргариту». Вспотевшие от танца, они выглядели такими счастливыми и беззаботными, что у нее защемило сердце. Она видела перед собой повзрослевших девочек, которых когда-то произвела на свет, женщин, какими они и должны были стать в ее представлении, если бы мать их не бросила.
Они танцевали, пили, смеялись, толкали друг друга в бок. Наконец Кэролайн подняла руки и сказала запыхавшись:
— Все, больше не могу. Голова кружится.
— Ха! Твоя проблема как раз в том, что ты редко теряешь голову. — Младшая вручила старшей ее стакан. — Пей до дна!
Кэролайн отвела со лба прилипшую прядь, посмотрела с сомнением, подумывая отказаться, но потом вдруг воскликнула: «Была не была!», залпом осушила стакан и протянула его Руби:
— Налей еще.
— Ага!
Руби, танцуя, двинулась в кухню и включила шейкер. В проигрывателе сменилась пластинка. Головка, скрипнув, опустилась на блестящую поверхность. «Из той материи шьются сладкие сны», — понеслось из динамиков.
Кэролайн, покачнувшись, подошла к Норе:
— Мамочка, потанцуй со мной.
«Мамочка». Кэролайн не называла ее так много лет.
— Если я наступлю тебе на ногу, то все кости переломаю, — предупредила Нора.
Кэролайн рассмеялась:
— Не беспокойся, я приняла обезболивающее. — На последнем слове она запнулась и снова беспомощно рассмеялась. — Кажется, я пьяна.
Нора подняла упавший костыль и, прихрамывая, направилась к Кэролайн. Одной рукой обняв дочь за тонкую талию — слишком тонкую, такую тонкую, что просто страшно, — другой она оперлась на костыль. Кэролайн положила руки на плечи матери, и они вдвоем начали медленно покачиваться в такт музыке.
— Под эту песню мы танцевали последний танец на выпускном балу. Я попросила сыграть ее на свадьбе, помнишь?
Нора кивнула. Она уже собиралась сказать что-нибудь нейтральное, как вдруг заметила, каким взглядом Кэролайн смотрит на нее.
— Хочешь об этом поговорить? — мягко спросила она, крепче обнимая дочь.
— О чем?
Нора не смогла сдержаться. Она перестала танцевать и дотронулась до щеки Кэролайн.
— О твоем браке.
Красивое лицо Кэролайн сморщилось, губы задрожали, она тяжело вздохнула:
— Ах, мама, если бы и хотела, не знаю, с чего начать разговор.
— Тебе не нужно…
В комнату вернулась Руби. Она кружилась и напевала:
— Маргаритас для сеньорас.
Увидев Нору и Кэролайн, она застыла на месте.
— Господи Иисусе! Вас нельзя оставить на пять минут, вы тут же принимаетесь снова лить слезы!
— Руби, прошу тебя! — Нора бросила на младшую дочь умоляющий взгляд.
Руби нахмурилась:
— Каро, что случилось?
Кэролайн неловко попятилась, посмотрела на Нору, потом на Руби. Она беззвучно плакала. Зрелище было душераздирающее — так женщина плачет по ночам, когда рядом спит муж, а в соседней комнате — дети.
— Я не собиралась вам рассказывать, — проговорила она запинаясь.
Руби шагнула было к ней, протянув руку.
— Не дотрагивайся до меня! — Услышав в собственном голосе визгливые нотки, Кэролайн рассмеялась: — Боюсь, если ты это сделаешь, я расклеюсь, а мне до того надоело расклеиваться, что хочется кричать.
Кэролайн медленно опустилась на колени посреди комнаты. Руби села рядом, Нора, опираясь на костыль, дополнила группу. Кэролайн взяла стакан и сделала большой глоток. Слезы высохли, но почему-то она выглядела еще более уязвимой, чем когда плакала. Казалось, глазами разочарованной женщины смотрит маленькая девочка, смотрит и удивляется, как ее угораздило навлечь на себя такие страдания.
— Ты спишь? — спросила Нора.
— Нет, — нехотя призналась Кэролайн.
— Ешь?
— Нет.
— Принимаешь лекарства?
— Нет.
Нора кивнула:
— Что ж, уже неплохо. — Она взяла дочь за руку. — Ты не говорила об этом с Джерри?
Кэролайн покачала головой:
— Нет. Я не могу ему сказать. Мы все время идем в разные стороны. Порой у меня возникает чувство, будто я одна воспитываю детей. Мне очень одиноко. Иногда я настолько одинока, что просто сил нет.
— Но почему ты не сказала об этом мужу? — удивилась Руби.
Кэролайн повернулась к сестре:
— Тебе не понять. Это ты способна сказать кому угодно что угодно, а я нет.
— Да, но…
Нора поняла, что пора вмешаться.
— Руби, прекрати. Надо наконец взглянуть на мир трезво. Мы должны показать Кэролайн, что, что бы ни случилось, мы всегда с ней. — Нора с любовью посмотрела на старшую дочь: — Поверь, я знаю, через какие испытания тебе пришлось пройти. Ты оказалась на том участке пути, когда собственная жизнь захлестывает и душит, а ты не видишь пути к освобождению.
Кэролайн, икнув, вздохнула и округлила глаза:
— Откуда ты знаешь?
Нора погладила ее по щеке.
— Знаю. — Она предпочла не вдаваться в подробности. Сейчас им нужно говорить начистоту. — Джерри встречается с другой женщиной?
Кэролайн издала стон отчаяния, из глаз снова потекли слезы.
— Все говорят, что он такой же, как наш папа. Наверное, я должна его бояться. — Она шмыгнула носом и вытерла глаза. — Но я решила от него уйти.
— Ты его любишь? — тихо спросила Нора.
Кэролайн побледнела и сжала руки так, что побелели костяшки пальцев, нижняя губа задрожала.
~ Очень люблю…
Норе казалось, что ее сердце вот-вот разорвется. Это она виновата, она внушила дочерям мысль, что брак — дело временное.
— Сейчас я объясню, что означает твое решение, — начала Нора. — Когда уходишь от любимого, жизнь рвется надвое. Ночью ты лежишь в своей одинокой постели и скучаешь по нему, утром пьешь кофе и скучаешь по нему, парикмахер делает тебе прическу, а ты способна думать только о том, что ее никто, кроме тебя, не заметит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96