Он мечтает о Саамарите, надеясь, что тот дарует ему силу, власть.
— А что может ему дать предмет его вожделения?
— Для злодеев и дураков Саамарит лишь бесполезная деревяшка. Мудрецам, Пророкам, Просветленным Саамарит тоже не принесет счастья, а доставит лишь испытания и страдания. Но… Саамарит способен указывать пути и изменять их для целых народов. Он сияет светом истины. Он преобразует хаос. Недаром демоны Темной Реальности заточили Саамарит тысячелетия назад.
— Он укажет нам путь?
— Только не Атлантиде.
— Но почему его не освободили раньше? Тогда бы сегодня мы не стояли перед концом круга.
— Значит, мы были недостойны освободить его. Может, новый мир будет достоин Саамарита. — Те, кто придут за нами, будут лучше нас?
— Они будут нами. Только в новом мире. Я знаю; Ты говорил.
— Пойдем, — приказал Видящий маг.
Они Прошли в лабораторию. Па «подсвечнике» четыре гнезда занимали четыре Великих Камня. Место для одного оставалось свободным. Камни пробуждались — достаточно было иметь небольшую сверхчувствительность, чтобы понять, какие энергии собираются сейчас в них. Камни предчувствовали, будто были живыми, завтрашнюю ночь — Ночь пяти стихий.
Видящий маг протянул к ним ладони и зажмурился от наслаждения, купаясь в животворном тепле камней. Отошел от них, крикнул слугу.
— Позови Раомона, — приказал, он. Принц удивленно посмотрел на учителя. Раомон появился через пару минут.
— Ты звал, хозяин?
— Ты, мечтающий о мудрости, видел ли ты когда-нибудь вместе четыре Великих Камня Стихий?
— Я слышал о них, — выдавил Раомон, завороженно глядя на камни.
— С их помощью в Ночь пяти стихий мы извлечем Саамарит.
— Откуда? — просипел мгновенно севшим голосом Раомон.
— Монумент старых богов расположен на территории замка. Как раз под твоими окнами. Он столько тысячелетий скрывал Саамарит. И теперь настал час.
— Но…
— Я получу амулет амулетов. И ты будешь присутствовать при этом.
Раомон был ошарашен. Потом он упал на колени и протянул руки к Видящему магу.
— Убей меня, Хакмас! Я достоин смерти! Я змеей проник в твой дом; Я передавал услышанное, увиденное проклятому советнику Картанагу. Я был всего-лишь слушающимся хозяина псом, для которого нет ничего страшнее его палки. Убей меня!
— Я не убиваю людей, Раомон. И я не бросаю слов на ветер. Я знаю, что ты доносил на меня Картанагу.
— И все равно приглашаешь меня на открытие дверей?
— Да. Твоя душа не погибла для добра. Твои слова сейчас говорят сами за себя. Ты увидишь это.
— Увижу. А потом пускай Картанаг делает что хочет. Он слишком сильно держит пальцы на моем горле. Но я уже не боюсь смерти. Моя душа принадлежит тебе, Видящий маг. И за тебя я готов умереть.
— Душа человека не принадлежит никому.
— Картанаг ничего не знает о том, когда Ты найдешь Саамарит. И где он находится. И теперь не узнает.
— Узнает, — возразил Видящий маг.
— Как? У него есть уши, кроме меня, в твоем замке?
— Нет. Он узнает все от тебя.
— Да отсохнет мой язык!
— Ты служишь теперь мне. И я приказываю тебе. Только не передавай наш разговор.
— Повинуюсь.
Шпион покинул лабораторию.
— Что ты задумал, учитель?
— Картанаг так хотел увидеть явление Саамарита. Так пусть он полюбуется им!
РУСЬ. ГОСУДАРЕВ ЧЕЛОВЕК
— Открывай быстрее!
Стрелец в богатых одеждах, с дорогой, отделанной каменьями саблей на боку, заколотил ногой в ворота. Из дверей терема выглянул испуганный старик-ключник, подбежал к воротам, посмотрел в щелку между створками и крикнул:
— Дома никого нету. Староста по делам ушел, а женушка его с детишками к самому воеводе в гости отправилась.
— Ты чего, пустомеля, посланника из самой Москвы, из разбойного приказа, пустить не хочешь? Да тебя хозяин как Сидорову козу выдерет!
Ключник почесал в затылке.
— А где ж это видно, что ты из самой Москвы посланник?
— Дурак, а кафтан у кого такой бывает? У разбойника или у человека государева?
— Так кафтан кафтаном, — ключник все-таки распахнул калитку и теперь стоял перед гостем, критически и бесцеремонно разглядывая его.
— А что? — стрелец вытащил из кармана сложенную бумагу. — Смотри, не государева ли печать?
Ключник потянулся к бумаге, но стрелец хлопнул его по рукам ладонью.
— Куда грязные лапы к важной бумаге тянешь?
— Ну, ежели правда печать… Ладно, заходь. В доме было пусто. Обычно здесь толпилась дворня и стрельцы, но слуг губной староста по воеводину приказу, дабы показать пример другим и избежать злословия, выслал на городские работы, стрельцы же отправились бороться, не щадя живота своего, с разбойниками.
Довольно бесцеремонно гость уселся на лавку и повелительно произнес:
— Прикажи соорудить поесть.
— Счас сделаем, — ключник был недоволен тем, что незнакомец распоряжается в чужом доме, как в своем собственном. Корми теперь его, пои, одни расходы. Но хозяин уж больно крут, и если жалоба от важного государева человека на плохое обращение поступит, задаст по первое число.
Отведав пирога, холодной телятины, прихлебнув немного вина, не обременяя себя излишним чревоугодием, гость отодвинул кувшин и, зевнув, произнес;
— Поведай теперь, что в вашем медвежьем углу делается.
— Так как рассказать-то? — пожал плечами ключник. — Живем и живем.
— Ну и Тьмутаракань. Скучно тут, наверное, губному старосте приходится. Одно мужичье вокруг. И поговорить не с кем. Небось и грамоте никто не обучен…
— Это ты зря, — обиделся ключник. — Вон у нас в доме даже дьяк живет. Не хуже ваших московских наукам обучен.
— Зови его. Может, хоть с ним умным словечком перемолвлюсь.
Заспанный и растерянный дьячок спустился со второго этажа без большой охоты — меньше всего ему хотелось развлекать заезжего столичного гуся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103