Корд не сомневался, что близнецы накачиваются вином, а отец Перес набивает брюхо закусками. Священник постоянно пребывал в их доме вот уже почти две недели: вызванный для того, чтобы проводить в последний путь Алекса, он соблазнился предоставленными в полное его распоряжение кладовой и поваром Генри Моро и согласился остаться до того дня, когда Корд окажется должным образом обвенчанным.
Корд был всем им благодарен за то, что они оставили его наедине с бутылкой, и надеялся, что к тому времени, когда невеста, наконец, появится, он будет находиться в таком невменяемом состоянии, что уже не сможет почувствовать к ней слишком сильного отвращения, не говоря уж о том, что это лишний раз выведет из себя деда.
Он сдержит данное кузеном обещание и возьмет в жены эту дочку богатого американского торговца, а заодно получит и ее приданое. Ее отец заплатил за наследника Моро, вот его она и получит, но от него лично – ничего больше! Завтра к полудню новобрачная узнает, что этот наследник Моро собирается распрощаться со своим наследством и отплыть домой – в Вест-Индию. Если она захочет остаться его женой, ей придется отправиться вместе с ним.
Корд отвернулся от перил, едва удержавшись на ногах, и с трудом выпрямился. Схватив бутылку за горлышко, он поднес ее к губам и успел только заметить, что теплое вино слишком быстро побежало вниз. Прежде чем он смог совладать с бутылкой, кроваво-красное пятно расплылось по белой рубашке. Корд попытался устранить эту досадную неприятность, но от этого клякса стала еще безобразнее.
Дверь в его спальню отворилась. Со своего места на балконе Корд мог видеть всю комнату: без стука вошел один из близнецов, окинул быстрым взглядом помещение и, наконец, посмотрел в сторону открытых жалюзи. Закрывая за собой дверь, Стефен заметил Корда. Корд подошел к распахнутым двустворчатым дверям, ведущим на балкон, и остановился, прислонившись в поисках опоры плечом к косяку.
Стефену Колдуэллу едва исполнилось восемнадцать, но ему, так же как и его словно две капли воды похожему брату, легко можно было дать лет двадцать. Этот златокудрый, широкоплечий Адонис ростом под метр девяносто, на которых он явно не собирался останавливаться, был одним из двух братьев, сотворенных единственной кузиной Генри, Мариэтт, и ее мужем, статным американским морским офицером, погибшим в сражении вскоре после того, как почила в бозе, подарив жизнь близнецам, его немолодая к тому времени жена.
Корд постарался сосредоточить взгляд на Стефене, который с задумчивым видом уселся в ногах массивной кровати под балдахином.
– Как я погляжу, ты еще держишься на ногах, – заметил Стефен, пристально изучая безупречную манжету батистовой рубашки, выступающую из-под обшлага рукава ровно настолько, насколько это необходимо.
– Надеюсь, это ненадолго. – Корд сделал еще один большой глоток вина.
– Ты собираешься приветствовать свою нареченную в таком виде?
Корд широко развел руки, едва не расплескав содержимое бутылки на белый пол балкона:
– Именно так я намерен приветствовать мою нареченную… Если она решит наконец появиться.
Ему не понравилось, как потемнел взгляд карих, задумчиво устремленных на него глаз Стефена.
– Может, женитьба и впрямь самое лучшее для тебя, братец.
Корд сжал горлышко бутылки:
– Собираешься меня выдать деду? Стефен покачал головой:
– Нет. Но если ты будешь продолжать в том же духе, сам себе скоро могилу выроешь.
– А ты считаешь, что жена сумеет меня остановить?
– Возможно. Если это будет стоящая женщина.
– Значит, ты все еще относишься к женщинам с куда большим уважением, чем я. Несомненно, это из-за…
– Из-за моего американского воспитания, – закончил за него Стефен.
Близнецов воспитывали на востоке страны родственники отца. Юноши только недавно прибыли в Новый Орлеан. Вращаясь в высшем креольском обществе, они уже успели обрести небрежную элегантность, пребывая в вечных поисках счастья и удовольствий, которые могло дать им богатство, унаследованное от матери.
Личное состояние Генри и его влияние открыли для юных Колдуэллов все двери, которые, правда, захлопнулись на некоторое время после того, как Корд в последний раз и очень основательно впал в немилость. Корд догадывался, что братья мечтали, чтобы он как можно скорее остепенился, а еще лучше уехал, не столько ради него самого, сколько для собственного блага.
От этой догадки заныла душа. Корд сделал еще один глоток, продолжая, покачиваясь, стоять у балконной двери.
– Она может оказаться симпатичной, – словно размышляя вслух, сказал Стефен.
– Если бы я мог, то уступил бы ее тебе.
– Ее отец дал в приданое целое состояние, лишь бы увидеть дочь обвенчанной с наследником одного из самых старинных, самых почтенных семейств Нового Орлеана. Ты ведь, без сомнения, понимаешь, что теперь ты – наследник фамилии Моро.
– Ну, об этом-то фактике я забуду очень скоро!
Корд на долю секунды закрыл глаза и почувствовал некоторое удовлетворение: ему начинало казаться, что пол комнаты уплывает из-под ног. Слава Богу, скоро он почти перестанет соображать – последнее время именно в таком состоянии он предпочитал находиться дни и ночи напролет. Это гораздо проще, чем осознавать горькую действительность. Корд снова медленно открыл глаза. Стефен все еще восседал на краю кровати. Напоминающий херувима-переростка, светловолосый и темноглазый, он был полной противоположностью Корду.
– О’Харли думал, что его дочь выйдет замуж за самого достойного представителя семейства, а не за какую-то белую ворону. Может, она уже узнала, что Алекса нет в живых, и передумала, – сказал Корд кузену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114