Это было очень кстати, что они были вооружены. Их стоило только разоружит
ь Ц чтобы самому вооружиться.
Первого часового Миша снял ударом полена по голове, остальных Ц с приме
нением оружия. Того самого, которое было злом, но теперь, попав в Мишины ру
ки, стало добром.
Так, по дороге снимая часовых, Миша приблизился к немецкой комендатуре. О
на расположилась в здании клуба, куда Миша бегал смотреть кино, когда при
езжал в гости к бабушке.
Забросать клуб гранатами было делом одной секунды, но Миша медлил. Кончи
тся война, подрастут дети, которые сейчас еще маленькие, и куда они будут б
егать в кино?
Не хотелось оставлять деревню без клуба. Но война есть война. Клуб можно н
овый построить, только бы оккупантов выгнать с родной земли.
И Миша бросил в окно связку гранат, отобранных у фашистов. И еще в одно окн
о связку гранат.
И, отстреливаясь, начал отходить к лесу.
Огородами.
Но по дороге попался сад.
Это был сад Лысого, у которого они до войны трясли груши. Конечно, Лысый ст
ал сейчас полицаем. Или даже старостой. Он и тогда, до войны, был злющий, как
черт. Можно было бы и ему бросить в окно связочку, но было жаль семью Лысог
о. Не должна семья страдать из-за одного предателя и негодяя.
И все же припугнуть его стоило. Миша решительно шагнул к окну, но в это вре
мя кто-то схватил его за ухо.
Миша узнал знакомую руку.
Да, это был Лысый, он всегда незаметно подкрадывался.
Но на этот раз он просчитался. Миша наставил на него автомат, и Лысый заску
лил, запросил пощады.
Ц Признавайся, Ц сказал Миша, Ц на немцев работаешь?
Ц Работаю, Ц признался Лысый. Ц Людей не хватает, все люди в партизаны у
шли. Кому-то ж надо и на немцев работать.
Ц Кем работаешь? Старостой или полицаем?
Ц И старостой, и полицаем. По совместительству. Я ж говорю: людей не хвата
ет. У партизан хватает, а у нас нет. Хотя материально мы лучше обеспечены.
Они обеспечены! Вот негодяй!
Ц Ладно, отложим разговор до прихода наших. А пока предупреждаю: за уши н
икого не таскать. Узнаю, что притесняешь жителей, плохо будет. Не уточняю
Ц кому.
Ц Я понимаю, понимаю! Ц закивал Лысый. Ц А теперь сюда, пожалуйста! Ц он
распахнул перед Мишей калитку.
Миша сделал шаг и тут же оказался на земле. Это Лысый ему дал подножку, нав
алился на него и заломил руки за спину.

Утром Мишу вели на казнь. У него на груди была табличка с надписью: «Партиз
ан», Ц и он, конечно, был партизан, раз фашисты это сами признали.
Всю ночь его пытали, но он ничего не сказал. Фашисты выбились из сил, и их пр
ишлось отливать водой, чтоб они могли продолжать работу.
Отливал их Лысый. Мишу ему не пришлось отливать, потому что Миша и без того
хорошо держался.
Как говорил Сократ, сила не существует сама по себе, она всегда в союзе с д
обром или злом, причем добро у нее в числителе, а зло Ц в знаменателе. Чем б
ольше добра, тем больше силы, чем больше зла, тем меньше силы. Поэтому спра
ведливость всегда сильнее несправедливости.
Так говорил Сократ. Возможно, он потому и не спешил воевать, что понимал: с
праведливость и без него восторжествует.
К месту казни была стянута вся живая сила и техника Ц так силен был страх
гитлеровцев перед единственным партизаном. Мирные жители, которых наси
льно пригнали к месту казни, изо всех сил крепились, чтобы не плакать. Возл
е виселицы была прибита табличка: «За слезы Ц расстрел». К Мише это не име
ло отношения, но он все равно не плакал.
Он не дрогнул, когда ему накинули на шею петлю. Он только посмотрел вдаль…

И увидел старика в белом балахоне.
Старый Сократ стремительно приближался к месту казни, и при виде его пал
ач стал хохотать и никак не мог попасть сапогом по табуретке.
И другие фашисты захохотали Ц до того у Сократа был нелепый вид. Это позв
олило ему пройти мимо охраны и подняться на эшафот. Одной рукой он взял Ми
шу за руку, а другую поднял, требуя внимания.
Ц Ахтунг! Ахтунг! Ц сказал он по-немецки, чтоб долго не объяснять. Ц Сей
час вы все исчезнете. Я долго терпел этот сон, но больше я терпеть не намер
ен. Сейчас я проснусь Ц и вы исчезнете. Потому что все вы мне снитесь, госп
ода!
Ц Ну, это мы еще поглядим, Ц сказал немецкий обер-лейтенант и приказал Л
ысому: Ц Живо еще одну веревку и еще одну табуретку.
Ц Не трудитесь, Ц сказал Сократ. Ц С веревкой или без веревки, все равно
вы исчезнете. Я уснул, чтобы попасть в хорошее время, а попал черт знает ку
да. И этого терпеть не намерен.
Ц Глупости, Ц сказал обер-лейтенант. Ц Не может быть, чтобы весь наш ве
рмахт, весь наш фатерлянд снился какому-то бродяге… Что, у нас уже сниться
некому?
Ц У вас Ц некому. Потому что все вы мне снитесь. Мне, а не кому-то другому.

Он говорил до того убедительно, что некоторые начали сомневаться. А что, е
сли он проснется и мы Ц тю-тю? Сон Ц это до того загадочное явление, что ни
когда не знаешь, кому ты снишься в данный момент.
Ц Дайте ему снотворное, Ц приказал обер-лейтенант. Ц А уже потом накин
ем петлю на шею.
Ц Крепись, Миша! Ц шепнул командир своему комиссару. Ц Я специально вз
ял тебя за руку, чтобы ты не исчез.
Страх охватил оккупационную армию. Солдаты, презиравшие смерть, вдруг ст
али относиться к ней с уважением. Они повалились на колени и заныли:
Ц Не просыпайся, фройнд! Гитлер капут! Миру мир, война войне!
Но Сократ не переменил решения.
Ц Прощайте, Ц сказал он, Ц надеюсь, мы больше не встретимся.
И сразу все куда-то исчезли. Остались только Сократ и Миша, которого он де
ржал за руку.
Они сидели на опушке леса, похожего на старокопытовский, а внизу, у их ног,
лежал город.
1 2 3 4 5 6 7