- Что это у тебя?
Царевна Лягушка сразу забыла об арифметике.
- Это у меня стрела. Мне ее прислал царевич. По этой стреле он должен меня найти. Меня очень трудно найти, потому что я живу в таком месте... Но по этой стреле царевич меня найдет, и мы уедем далеко-далеко, может быть, в тридевятое царство...
- Но почему ты решила, что это стрела от царевича?
- А от кого же еще? - она улыбнулась, словно и впрямь больше ждать стрелы было не от кого.
- А если царевич все-таки не придет?
- Это царевич-то?
И до чего же она уверена, что все случится именно так, как она придумала!
- Ну так вот, - говорю я, - царевич здесь не при чем. Над тобой просто подшутили.
- Так я вам и поверила! - она крепче прижала к себе стрелу. - Я лучше пойду, мне еще по физике учить - про волшебную лампу Аладдина.
- Но если ты мне не веришь, пусть он сам тебе подтвердит.
Мальчик молчит. Он не поднимает глаз от тетрадки. Царевна смотрит на него, и глаза ее, два зеленых островка, расширяются (так бывает во время отлива) - и вдруг (так бывает во время прилива) их начинает заливать водой.
- Что ты? Из-за чего? Неужели тебе не лучше знать правду?
Тонут зеленые островки. Теперь это даже не островки, это корабли, которые потерпели крушение.
Мальчик-с-пальчик еще ниже опустил голову.
- Если б мой отец умел воспитывать... Если б не был таким слабохарактерным...
- Ты не прав, твой отец не слабохарактерный. Я знаю его с тех пор, когда он был Змеем Горынычем.
- Кем был?
- Змеем Горынычем. Знаешь, как перед ним тряслись? Чуть что - и нет человека.
- Это неправда, - говорит Мальчик-с-пальчик. - Это вы все выдумываете.
- Я ничего не выдумываю. Можешь сам спросить у отца.
1 волк + 7 козлят = 1 волк.
Семеро козлят расплываются, их уже невозможно прочесть.
1 волк + (что-то расплывчатое) = 1 волк.
Только мокрое место от козлят. Это оттого, что Мальчик плачет.
- Кап, кап, кап! - это Мальчик-с-пальчик.
- Кап, кап, кап! - это Царевна Лягушка.
- Кап, кап, кап! - это дождь стучит за окном.
Не успеешь человеку открыть глаза, как из них тотчас льются слезы.
6. КОНЕК-ГОРБУНОК
Дорога сбежала в долину и пошла не спеша. Иногда от нее отделялась тропинка, уводившая неизвестно куда, лишь бы не идти в общем потоке. Было жалко смотреть, как она, беспомощная, пытается пробиться, проложить собственный путь, стать тоже куда-то ведущей дорогой.
Еще одна тропинка ныряет в кусты, и оттуда доносится слабый шорох. Мы прислушиваемся, раздвигаем кусты, и вот - он сидит перед нами.
Судя по горбу, это здешний верблюд, но судя по ушам, это здешний заяц. Правда, хвост и копыта наводят на мысль, что это скорее конь, а еще скорее - конек, учитывая размеры.
- Сейчас, - говорит конек, - сейчас я ее разбужу!
- Кого это?
- Спящую красавицу. Разве можно спать, когда вокруг такое творится?
Он стал рассказывать, что вокруг творится. Я, наверно, слышал о бременских музыкантах? Ну так вот.
Выгнали бременские музыканты разбойников и стали жить в их доме. Живут-поживают, добра наживают (именно так!). Осел воду возит, петух на воротах кукарекает, собака дом сторожит, а кот по кладовкам хозяйство учитывает.
Шнырял кот, шнырял и вышнырял сапоги. Натянул их, усы подкрутил и давай командовать: "Ты, осел, дом сторожи, тебе это больше подходит. Ты, петух, воду носи. А ты, собака, давай кукарекай!"
Делать нечего - надо слушаться: все-таки кот в сапогах!
Носит петух воду в клюве по капельке, а собака визжит, скулит - учится кукарекать.
"Что-то они у меня невеселые, - тревожится кот. - Не иначе - сапогам завидуют. У петуха вон и шпоры есть, а сапог нету..."
Позвал осла. "Что-то наш петух мне не нравится. Пойди, стукни его копытом".
Дальше живут уже без петуха. Осел дом сторожит, а собака за себя кукарекает да еще за петуха воду носит.
"Чем она недовольна?" - удивляется кот. "Пойди, - говорит ослу, - ударь собаку копытом!"
Дальше живут уже без собаки. Осел воду возит. Осел дом сторожит. А в свободное время осел кукарекает.
- Разве ж это справедливо? - спрашивает конек.
- Ну, если такой осел...
Дело не в осле, говорит конек. Я, наверно, слышал о Храбром портном? Ну так вот. После того, как он там победил, все успокоились, стали жить-поживать (жить-поживать!). Только сам портной не может никак успокоиться: у него все подвиги в голове.
И вот приходит к королю самый маленький писаришка, без имени и отчества, и говорит: "Допустите меня до него, ваше величество. Он у меня успокоится".
Не поверил король: "Да ты прочитал, что у него на поясе сказано? Ведь он, когда злой бывает, семерых убивает!"
Писаришка только хихикнул в рукав: "Ничего, ваше величество, вы только меня до него допустите!"
"Шут с тобой, - отмахнулся король. - Иди, допускаю."
Вызывает писаришка Храброго портного. Сам сидит, глаза в стол прячет, а портной стоит перед ним, с ноги на ногу переминается. Выждал писаришка несколько минут, а потом говорит: "Так-так..."
Портной переминулся с ноги на ногу. "Что - так? Говорите прямо!"
И тогда писаришка поднял на него глаза. Голубые глаза, с небольшой поволокой. "Так... - опять помолчал. - Так-так..."
Внутри у портного стало чего-то холодно. "Я вас не понимаю... В каком смысле - так?.."
Писаришка поднялся во весь свой маленький рост. "Значит, так? Что ж, так и запишем!"
Тут не выдержал Храбрый портной: "Не записывайте! - просит. - Только не записывайте!".
Сидит за столом писаришка, маленький писаришка, без имени и отчества, а перед ним стоит Храбрый портной. Смирный такой, мухи не обидит...
- Разве ж это справедливо? - спрашивает конек.
- Ну, если такой храбрый...
Дело не в храбрости, говорит конек.
1 2 3 4 5 6 7 8