Когда она увидела там Ченса Спенсера, ей стало плохо от мысли, что он опять будет преследовать Лидиан и на весь вечер завладеет ее вниманием. Но та казалась абсолютно равнодушной, они даже не танцевали вместе.
Может, дочь наконец покончила с ним и достаточно повзрослела, чтобы не поддаться его сомнительному очарованию? А если так, возможно, Лидиан теперь будет иначе относиться к Эрику де Грею.
Зная, что не заснет, Элизабет спустилась вниз и решила выпить бокал хереса. К тому же ей следует поразмыслить об изменениях, происшедших с дочерью. Может, исполнится ее заветное желание, и Лидиан найдет себе достойного мужа, заведет семью.
Элизабет вошла в библиотеку и с радостью обнаружила, что в камине еще горит огонь.
Налив себе маленький бокал хереса, она вернулась к камину, подняла глаза к потолку и тихо сказала:
– У меня предчувствие, что все будет хорошо, Джон.
Наша дочь стала красивой, разумной молодой женщиной.
Ты мог бы ею гордиться, дорогой.
– Что он, несомненно, и делает.
Голос из темноты до смерти перепугал Элизабет. Она так резко обернулась, что вино пролилось на ковер. В кресле с высокой спинкой полулежал Гаррет де Грей, медленно потягивая бренди.
– Как вы посмели шпионить за мной? – вспыхнула Элизабет.
– Любой мог бы вам сказать, что я прихожу сюда каждый вечер, чтобы пропустить на ночь стаканчик.
– Вы слишком много пьете.
– Так оно и есть, – согласился Гаррет и, встав с кресла, забрал у нее бокал. – Разрешите поухаживать за вами, леди Экленд. Херес?
– Не стоит беспокоиться. Проигнорировав отказ, он подошел к столику и налил ей вина из хрустального графина.
– Теперь, когда мы становимся членами одной семьи, – заметил он, – пришло время заключить перемирие. Давайте посидим вместе у огня.
– Мне не хотелось бы нарушать ваш интимный ритуал, лорд де Грей.
– А мне доставит удовольствие побыть в вашем обществе, мадам. Несмотря на острый язычок, вы до некоторой степени вносите разнообразие.
– Как я могу устоять против такой лести? – ехидно спросила Элизабет, принимая из его рук бокал. Она устроилась в соседнем кресле и тщательно разгладила каждую складку на платье.
Гаррет невозмутимо следил за ее действиями.
– Мадам, и часто вы разговариваете со своим покойным мужем? – осведомился он.
– Нет, не часто, – с вызовом ответила Элизабет. – Однако по временам это меня успокаивает.
– Видимо, мне тоже стоит поговорить со своей женой. – Он слегка улыбнулся. – Хотя если Одри следила за мной эти два года, то, как я подозреваю, меня ждет хорошая взбучка.
– Она, кажется, умерла от лихорадки?
Гаррет кивнул и отхлебнул бренди:
– А ваш муж?
– Сердце, – коротко объяснила Элизабет и нерешительно добавила:
– Я надеялась, мы состаримся вместе, и никогда не думала, что так рано потеряю его.
Впервые оба ощутили намек на взаимопонимание, и Элизабет вдруг заметила, какие у Гаррета де Грея удивительные глаза.
– Скоро ваша дочь уже не будет нуждаться в опеке, – медленно произнес он, – что вы намерены делать в будущем, мадам?
– Я собираюсь провести остаток жизни в деревне.
– Восхитительно, – сухо прокомментировал Гаррет.
– А каковы ваши намерения, милорд? Хотите до конца своих дней жить в доме брата?
Слова Элизабет рассердили и позабавили его:
– Нет, мой язвительный маленький друг. Я куплю собственный дом, когда буду к этому готов. А пока меня устраивает общество Эдгара и его семьи.
– Я вас не виню, – сказала она, тут же раскаявшись в необдуманных словах. – Одному жить тяжело… а они такие замечательные люди. каждый по-своему.
– Я бы хотел сделать вам предложение, мадам, – улыбнулся Гаррет. Его развеселило поспешное извинение.
Элизабет замерла, гадая, будет ли это предложение столь же оскорбительным, как полученное ею в день приезда к де Греям.
– Если вам угодно, – продолжал он, – вы могли бы составить мне компанию в этих ночных бдениях.
Элизабет чуть наклонила голову, бросив на него взгляд поверх хрустального бокала:
– Возможно, я соглашусь.., если вы попытаетесь вести себя прилично.
– Я еще не забыл, как это делается, – улыбнулся он.
Но не грубо и дерзко, а с дружескими искорками в глазах.
* * *
Элизабет удивлялась на себя, причем каждый раз, когда направлялась в библиотеку, пока это не стало для нее привычным. Никто не догадывался об их ночных встречах, а они, словно по молчаливому уговору, хранили свою дружбу в тайне. Мало-помалу оба перешли с воспоминаний о покойных супругах на более личные темы, обсуждали детство, привязанности и увлечения.
В полутьме библиотеки, освещенной лишь огнем камина, Элизабет легко рассказывала о себе то, чем никогда бы не поделилась днем. Гаррет не уступал ей в откровенности, раскрывая черты характера, о которых знали немногие.
Он совсем не походил на ее мужа. Джон всегда оставался джентльменом, был спокойным и вежливым, с милейшим характером. Гаррет же постоянно рассказывал ей истории из своей жизни, весьма красочные, а порой даже неприличные. Он обладал грубой мужественностью, которая и привлекала, и шокировала ее.
Элизабет вдруг обнаружила, что слишком ценит эти встречи, а отношения между ними уже можно назвать близкими. Дошло до того, что, когда Гаррет рассказывал о Париже, в котором она всю жизнь мечтала побывать, Элизабет, не подумав, выпалила:
– О, как бы мне хотелось его увидеть!
– Я вам как-нибудь покажу его, – отозвался Гаррет, словно речь шла о доме на соседней улице.
Всю ночь Элизабет думала над его словами. Был ли это намек, что они поедут туда вместе? Может, по его мнению, она ничем не отличается от его легкомысленных подружек?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24