Он понял, что она хочет сказать. Внезапная уверенность пронзила его насквозь, но он жаждал, чтобы она произнесла это вслух.– Просто скажи это, Эмма.– Я… – Она стиснула в пальцах тонкое полотно его рубашки. – Я думаю, что я… – Она снова затихла и только молча глядела на него, не в силах кончить фразу.Он передвинул ладонь на ее упругий живот и вопросительно на нее посмотрел. Она ответила легким кивком, щеки ее полыхали пунцовым румянцем.Николай глубоко вдохнул. Ребенок, их с Эммой ребенок – частица его в ней! Это известие вызвало в нем не прилив восторга, а что-то вроде ошеломленного смирения из-за того, что Бог подарил ему такую возможность. Мысль о трех детях терзала его душу: о Мише, брате, которого он бессилен был спасти, о Джейке, мальчике, которого он первоначально предал и от которого отрекся, и Алексее, сыне, навеки для него утраченном. Возможность увидеть рождение своего ребенка, участвовать в этой новой жизни, стереть с лица земли руины своего прошлого и начать все с чистого листа… Николай склонился над Эммой и погрузил лицо в живую массу сверкающих кудрей.– Значит, ты доволен? – спросила Эмма, сомкнув руки у него на спине.Несколько мгновений он не мог ответить.– Ты – моя жизнь, моя вселенная! – наконец произнес он дрогнувшим голосом. * * * После бурного рождественского утра, во время которого слуги обменивались подарками в большом холле, а хозяева – в семейной гостиной, дом был усеян обрывками бумаги и лентами.Незадолго до приезда гостей Эмма поспешила переодеться в голубое шелковое платье, отделанное узкой черной тесьмой. Юбка была простого покроя, без оборок и складок, лишь отороченная черной бахромой. Из украшений на ней была только тигровая брошь, приколотая в пене белого кружева у шеи.Служанки суетились, убирая разноцветный мусор пустых коробок и оберток, а на кухне жарилось-парилось угощение для двухсот гостей. Аппетитные запахи традиционных жареных фаршированных индейки и гуся смешивались с ароматами русских блюд: грибов в сметане, квашеной капусты и пропитанного ромом дрожжевого кекса с изюмом, называемого «ромовая баба».Джейк носился по дому в безудержном восторге, размахивая новыми игрушками и нетерпеливо вопрошая, когда же приедут его кузены.– Скоро, – успокаивала его Эмма, не в силах удержаться от смеха при виде противоречивых выражений двух лиц: Джейка – счастливо ожидающего и его отца – безнадежно смирившегося. Она знала, что Николай без радости встретится со Стоукхерстами, особенно с Люком. Эти двое никогда не были в хороших отношениях, а с момента свадьбы Николай и вовсе избегал своего тестя.Поймав на себе шутливый взгляд Эммы, Николай скривил губы в подобии улыбки.Она подошла к нему и поцеловала в щеку.– Все пройдет удачно, – пробормотала она. – Гости будут в праздничном настроении, а мои родители очень рады приглашению. Перестань смотреть так, словно у тебя должны вырвать зуб.– Ты собираешься рассказать своей семье о ребенке?– Пусть пока это будет наша с тобой тайна.Николай потыкался носом в нежные кудряшки у нее над ушком. Но прежде чем он успел ответить, в дверях возникла Марфа Сударева.– Целая вереница карет показалась на подъездной аллее, – задыхаясь от бега, проговорила она.– Спасибо, Марфа. – Эмма радостно захлопала в ладоши и потащила Николая приветствовать гостей.Вскоре дом зазвенел веселыми голосами и смехом. Толпа детей собралась вокруг большой рождественской ели, в то время как взрослые потянулись в гостиную, где им поднесли глинтвейн, гоголь-моголь и русский напиток, подслащенный перебродившим медом. Лорд Шепли, прославленный музыкант, уселся за фортепьяно и стал наигрывать рождественские песни, а остальные гости хором ему подпевали. Убедившись, что все в порядке, Эмма успокоилась и расслабилась. Отец и Николай были любезны друг с другом, но соблюдали дистанцию, с преувеличенным вниманием наблюдая за играми детей. Тася, очаровательно выглядевшая в лиловом шелковом платье, поймала взгляд Эммы и лукаво ей подмигнула.Решив проверить, как обстоят у поварихи дела с обедом, Эмма незаметно выскользнула из гостиной. Напевая первый куплет песенки «Украсим залы к Рождеству», она направилась на кухню. Внезапно чья-то рука твердо легла ей на локоть. Она круто обернулась и увидела Николая. Губы ее приоткрылись в изумлении, но спросить она ничего не успела, так как он взял в ладони ее лицо и страстно поцеловал.– Зачем ты это делаешь? – все же спросила она, как только получила возможность говорить.Николай показал на потолок. Там, над порогом, кто-то повесил ветку омелы.– Мне не помешало бы даже отсутствие этого предлога.Улыбка изогнула ее губы.– Тебе следует развлекать гостей.– Я лучше развлеку тебя.Она рассмеялась и пихнула его в грудь, но он лишь крепче сжал объятия.– Я хочу поскорее остаться с тобой наедине, – прошептал он, приникая к ее устам.Внезапно их прервал неожиданный звук – проказливое хихиканье детей. Эмма напряглась и прервала поцелуй, обернувшись к шалунам. Жаркий румянец залил ее лицо до корней волос, когда она увидела троих мальчуганов – Джейка, Уильяма и Зака – в сопровождении ее отца.Лицо Люка осталось невозмутимым, но темная бровь иронически выгнулась.Молчание нарушил Джейк.– Не обращайте на них внимания, – заявил он, закатывая глаза к небу. – Они все время так делают.Зарумянившаяся Эмма вырвалась от мужа и поправила лиф платья.– Что это вы четверо здесь делаете? – сурово поинтересовалась она, скрывая смущение. Джейк жизнерадостно улыбнулся:– Я веду их в конюшню показать моего пони Руслана.– Тогда не будем вас задерживать, – пробурчал Николай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108