Было очевидно, что царь его молодую жену не одобрил. И Николай был готов с ним согласиться. Поглотив непомерное количество вина и водки, царь Петр и его окружение отбыли на ночлег, и Николай наконец освободился, чтобы заняться своей обманщицей-женой.«Просто замечательно, – с яростью рассуждал он. – Только этого мне и не хватало в нынешнем сомнительном положении: посадить себе на шею жену, вся семья которой бунтовала против царя». Дай только Бог силы дотерпеть до комнаты Емелии, и он изольет на нее весь свой гнев. Он вынудит ее признаться в том, что ее отец был стрельцом Он заставит ее вечно каяться в том, что она обманом женила его на себе. Она должна была понимать, что по собственной воле он никогда не подверг бы себя опасности, взяв в жены дочь изменника. Теперь тень подозрения упала на Николая, и отныне за каждым его шагом будут пристально следить.Добравшись до покоев Емелии, Николай тихо вошел и с тщательнейшей осторожностью притворил дверь. Спальня освещалась лишь красно-золотыми отблесками бушующего в печке огня. Он едва мог разглядеть скорчившуюся у постели фигурку жены. Кажется, она молилась.«Прекрасно, – язвительно подумал он, – тебе понадобится много молитв, чтобы утешиться, когда я закончу».– Сейчас мы с тобой поговорим, – произнес он голосом, подрагивающим от бешенства. Емелия кинулась к нему навстречу.– Князь Николай, – задыхаясь, проговорила она. На ней лица не было. Вся она напоминала до смерти напуганную лань. – Вы должны наказать меня. Я разгневала царя, и теперь гнев его падет на вас. Вот, возьмите этот кнут. Меня надо высечь… Пожалуйста, мне невыносимо знать, что я натворила такое.– Подожди, – прервал ее несвязный лепет Николай. Он заметил блеск серебряной рукоятки кнута и отмахнулся, чтобы она убрала его прочь. – Я хочу задать тебе несколько вопросов.– Нет, пожалуйста, возьмите его, – настаивала она.– Господи! Я не собираюсь тебя сечь! – Выхватив у нее из рук, он отшвырнул кнут в угол, где тот с тяжелым стуком ударился об пол. Обернувшись к дрожащей жене, он увидел, что она смотрит на него немигающими глазами, а по щекам ее струятся слезы. В один ошеломительный миг злость его исчезла, и он выругался, проклиная свою душевную слабость.– Но вы же должны, – прошептала Емелия.– Никому я ничего не должен, будь я проклят!– Пожалуйста. – Она склонила перед ним голову и задрожала.Не в силах сдержаться, Николай протянул руки и крепко обнял хрупкое тело жены.– Просто скажи мне всю правду, – промолвил он, касаясь губами ее волос. – Был твой отец бунтовщиком-стрельцом или нет?Она отчаянно разрыдалась. Слова полились из ее уст бессвязным потоком:– Да… Его казнили… Мать умерла от горя. Я не могла рассказать вам. Я мечтала стать вашей женой, а если бы вы узнали…– Если бы я это знал, то ни за что не женился бы на тебе, – закончил он за нее.– Пожалуйста, накажите меня, – умоляла она.– Дурочка ты, дурочка, – хрипло прошептал он и притянул ее к себе, стараясь успокоить и гладя по спине. Она дрожала не переставая. – Как, ради всего святого, могу я тебя наказать? Оставить на тебе след кнута? Как, по-твоему, могу я причинить тебе боль собственными руками? О, не думай, что мне этого не хочется, умница ты моя горемычная! Но даже очень постаравшись, я не смогу и пальцем тебя тронуть.– Потому, что я ваша жена? – дрожащим голосом спросила она.– Потому, что ты моя. Ты – единственная, кого я когда-либо желал, пусть в тебе и таится, наверное, моя погибель. А теперь перестань плакать. Это ничего не спасет.– Я не могу п-перестать, – рыдала она, уткнувшись ему в шею.– Прекрати, – велел доведенный до отчаяния Николай. Он отвел в сторону водопад рыжих кудрей и приник губами к мокрой от слез щеке. От вкуса ее слез, ощущения соли на шелковой коже у него кружилась голова. Рот его нашел уголок ее рта, скользнул по трепещущему изгибу нижней губки к влажной гладкости внутри. Он целовал ее нежно и бережно, потом все крепче и жестче, пока язык его не проник через преграду ее зубов в рот и не завладел им победоносно и полностью. Ее рыдания прекратились как по волшебству, и она прильнула к нему всем телом. Емелия была такой теплой, такой упоительно зовущей, что желания его вышли из-под контроля, и он мог бы овладеть ею прямо тут же. Вместо этого он с мучительным стоном оторвался от нее и отпрянул к печке. Уставившись в потрескивающее пламя, он старался взять себя в руки.– Я не могу на это пойти, – прохрипел он.Емелия осталась неподвижно стоять там, где он ее бросил.– Почему? – сдавленно выдохнула она.Мысль о том, что пришлось бы ей рассказать, в каком виде он предстанет перед ней, заставила его саркастически усмехнуться.– Никоим образом я не смогу объяснить это так, чтобы ты поняла. Господи, я должен буду рассказать тебе о таком!.. Ты никогда мне не поверишь!– Я смогу, – прошептала она в несбыточной надежде. Голос ее раздался ближе, чем ранее.– Неужели? – Смех его закончился свирепым всхлипом. – А если я расскажу тебе, что могу заглянуть в будущее? Если заявлю, что мы встретимся с тобой снова через сто семьдесят лет?После долгого колебания она ответила:– Наверное… я смогла бы в это поверить.– Это правда. Я точно знаю, что ждет нас в будущем. Ничего хорошего из нашего брака не выйдет… ничего стоящего. Ангеловские – растленный род. Зная, сколько горя и несчастий принесут они в течение нескольких последующих поколений себе и другим, я не могу позволить будущему повториться. Я не допущу, чтобы от нашего брака появились на свет дети, потому что не желаю продолжения нашего рода.В голосе Емелии прозвучало недоумение:– Если вы так решили, зачем же женились на мне?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108