Эмма, сжавшись в комок, подобрала длинные ноги и забилась в уголок дивана. Она нагнула голову так, что пышные кудри упали на лицо, почти скрыв его от глаз Николая. Раздался звон хрусталя, звук льющейся жидкости, и бесшумно приблизившийся князь подал ей маленький запотевший стаканчик.Эмма отхлебнула из него. Жидкость отдавала лимоном и была очень холодной. Она стекала в горло мягко, почти что ласково, оставляя странное ощущение огня и льда одновременно.– Что это такое? – поинтересовалась Эмма, чуть кашлянув.– Лимонная водка.– Никогда раньше не пробовала водки. – Она сделала большой глоток и закрыла глаза, впитывая жгучую бархатную крепость, затем отпила еще глоток. Закашлявшись, она протянула ему стаканчик, чтобы он вновь его наполнил.Чуть усмехаясь, Николай налил водки ей и себе.– Пей медленно. Она гораздо крепче вина, к которому ты привыкла.– А русские женщины пьют водку?– В России все пьют водку. Лучше всего ее заедать хлебом с маслом и икрой. Послать за ними?При мысли о еде Эмма содрогнулась.– Нет, я не смогу проглотить ни крошки.Николай сел рядом с ней и, передав ей льняную салфетку, внимательно наблюдал, как она промокает слезы, продолжавшие тихо струиться по щекам.– Никак не могу перестать плакать, – сдавленно пробормотала она. – Кажется, сердце мое разбилось.– Нет. – Он откинул у нее со лба крутой рыжий локон. Прикосновение его было легким, как трепет крыльев бабочки. – Сердце твое не разбилось, Емелия, пострадала лишь твоя гордость.Она отпрянула, возмущенно сверкнув глазами.– Я должна была догадаться, что вы отнесетесь к моим чувствам с высокомерной снисходительностью.– Не люблю Милбэнка, – без обиняков объявил он.– А я любила его! И всегда буду любить!– Неужели? Что же такого он сделал, чтобы заслужить подобную великую любовь? Что дал он тебе? Подарил несколько улыбок, сказал несколько льстивых слов, наградил украдкой парой поцелуев? Это не любовь. Это было обольщение, и к тому же довольно жалкое. Когда ты наберешься побольше опыта, ты сможешь понять разницу.– Это была настоящая любовь, – твердо возразила она и, залпом допив водку, задохнулась, закашлялась. Ей пришлось вытереть вновь набежавшие слезы. – Вы в этом ничего не понимаете, потому что слишком циничны.Николай рассмеялся, забрал у нее пустой стаканчик и отставил его в сторону.– Да, я циник, но это не отменяет того, что Адам Милбэнк тебя недостоин. И если ты твердо решила отдать свое сердце негодяю, то по крайней мере выбери такого, который даст тебе роскошь и свободу… который знает, как доставить тебе удовольствие в постели. Такого типа мужчина окажется несравненно полезнее тебе, чем этот твой Милбэнк.Если бы она была трезвой, то, несомненно, обиделась бы на его грубоватую резкость. Джентльмен никогда не употребляет подобные слова в разговоре с девушкой, которую уважает. Но алкоголь затуманил ей мозг, затянул его холодной белой мглой, и все, о чем она могла думать, это о том, что Адам был ее единственным шансом, единственной надеждой. Никто не ждал за кулисами, чтобы выйти на сцену и пасть к ее ногам…– Кого вы имеете в виду? – с горечью осведомилась она.Его руки крепко ухватили ее за плечи, затем мягко скользнули вниз. Ладони ласково погладили бока и грудь. Эмма вздрогнула, напряглась, у нее перехватило дыхание. Она не мигая уставилась на него. Свет хрустальной лампы, мерцая, высвечивал золотистую россыпь веснушек на белоснежной коже.По лицу пробегали, сменяя друг друга, смятение, гнев, отрицание. Он поднял руку к ее щеке, и губы ее задрожали. Большим пальцем он нежно коснулся краешка ее нижней губы.– Я… я не для этого сюда пришла, – хрипло прошептала Эмма.– Тогда почему же ты здесь? – ласково спросил он.– Не знаю. Я хотела… утешения. Хотела почувствовать себя лучше…– Ты правильно поступила, что пришла ко мне, Рыжик.Она сделала движение, чтобы вскочить с дивана, но Николай удержал ее стальной хваткой, но не больно, положив одну руку ей на плечо, другую – на талию.– Ник… – проговорила она с вызовом, но умоляюще.Он склонился к ней и захватил ее рот быстрым легким поцелуем, затем произнес, не отрывая губ:– Я могу предложить тебе гораздо больше, чем твоя семья, чем сможет когда-либо Адам. Я могу помочь тебе во всем, позаботиться о тебе… дать тебе наслаждение, которого ты не знала ранее.– Мне пора, – с отчаянием промолвила она. От водки мысли ее путались, все вокруг расплывалось, какие-то непонятные чувства рвались наружу, грозя затопить ее целиком.– Останься со мной, Эмма. Я сделаю только то, что тебе захочется… И только если ты так решишь.Он медленно обвел ее губы кончиком языка, затем нежно прихватил зубами полную нижнюю губку и стал ласково покусывать ее сочный изгиб. Зовущими неторопливыми поцелуями он покрывал ее брови, виски, щеки и наконец завладел ее ртом. Пальцы его легонько играли ее рыжими локонами, постепенно отводя их в сторону, обнажая стройную шейку.Эмму трясло от новых неизведанных ощущений. Его рот медленно скользил по ее коже, возбуждая непонятные желания, вызывая из глубины ее существа на поверхность жаркую головокружительную волну. Незаметно для себя, невольно она подняла руки и обвила ими его шею. Никогда в жизни не испытывала она таких чувств к мужчине, не ощущала близость его твердого тела под белоснежной рубашкой, мощных мускулов, полных сокрушительной силы. Все было ошибкой: не правильно, что она здесь с ним, не правильно, что его руки и губы ласкают ее. Но вдруг это представилось ей идеальным проявлением мятежа против отца, против неверного возлюбленного, против всех тех, кто вечно называл ее эксцентричной и никому не интересной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108