– Мы ведь с тобой оба знаем, что он просто паразит.– Боюсь, это ясно всем, кроме Эммы.– Неужели я должен был разрешить ему ухаживать за ней, зная, что он неизбежно причинит ей боль? Господи, не знаю, что делать с упрямыми дочерьми! В одном я не сомневаюсь: она слишком хороша для Милбэнка. Я не мог спокойно наблюдать, как он воспользуется ее неопытностью.– Нет, разумеется, нет, – мягко проговорила Тася, – для этого ты слишком ее любишь. Да и Мэри никогда не захотела бы подобного мужа для своей дочурки.Упоминание имени первой жены окончательно лишило Люка самообладания. Он со стоном отвернулся и уставился в огонь.– Эмма столько лет была одинока после смерти Мэри… Мне надо было ради нее сразу жениться. Ей была необходима женская рука. Я должен был понять, каково ей расти без матери, а не думать только о себе.– Ты ни в чем не виноват, – настойчиво возразила Тася. – И Эмма вовсе не испытывает ненависти к тебе.Люк безрадостно засмеялся:– Значит, она очень умело притворяется.– Она сейчас очень расстроена и сердита. Ей больно, что Адам покинул ее, а ты – самая подходящая и доступная мишень для упреков. Я поговорю с ней, когда она остынет. С ней все будет в порядке.Тася взяла в ладони лицо мужа и повернула к себе, заставляя его посмотреть ей в глаза. Серо-голубые, обычно чуть холодноватые, сейчас они были полны любви и нежности.– Возможно, ты прав, что Эмме нужна была мать, когда она подрастала, – прошептала Тася. – Но я рада, что ты не женился ни на ком другом. Я эгоистично радуюсь, что ты дождался меня.Люк прислонился лбом к ее округлому плечу, черпая утешение в ее близости.– Я тоже, – приглушенно отозвался он.Тася улыбнулась, поглаживая его черные волосы. Рука ее задержалась на серебристых нитях, поблескивающих на висках. Для всего остального мира Люк оставался сильным, уверенным в себе и непроницаемым. Только с ней он раскрывался, поверяя ей свои сомнения, чувства, сокровенные тайны сердца.– Я люблю тебя, – прошептала она ему на ухо и слегка коснулась мочки кончиком языка.Люк нашел ее рот и жадно поцеловал, судорожно притянув к себе.– Я благодарю Бога, пославшего мне тебя, – произнес он, увлекая ее на ковер. * * * По окончании лондонского сезона все семейство Стоукхерстов со слугами и животными переехало в обширное загородное поместье. Расположенный на покатом холме над маленьким уютным городком, Саутгейт-Холл представлял собой живописное здание, возведенное на руинах старинного замка, вернее, норманнской крепости. Вычурные башенки особняка, узорчатый фасад, в рисунке которого великолепно сочетались кирпич и стекло, изумительно подошли бы для какой-нибудь волшебной сказки. Здесь семья рассчитывала несколько месяцев отдыхать от зловонной лондонской сырости, время от времени принимая друзей и родственников.Эмма большую часть времени проводила в одиночестве. Она разъезжала верхом по зеленым лугам и лесам или работала в своем зверинце, разместившемся в четверти мили от Саутгейт-Холла. Бесконечные заботы о животных отвлекали ее от мыслей об Адаме. Днем она уставала до того, что все мышцы ныли от напряжения, зато ночью спала как убитая. Однако ее не покидало ощущение утраты. Она не могла смириться с тем, что ей больше никогда не быть с Адамом.Самым плохим для нее временем дня был ужин. Эмма заталкивала в себя еду и торопилась выскочить из-за стола, не в силах выносить общество собственной семьи. Никогда еще она так не злилась на отца. Именно он был виновником каждой минуты, проведенной ею в одиночестве. Отец пытался подступиться к ней с извинениями, но она оставалась холодна и не прощала его. По мнению Эммы, сердечность доверительных отношений, существовавших между ними, была утрачена навсегда, не было никакой надежды их вернуть. Что-то в них непоправимо надломилось.Казалось несущественным, что была доля правды в словах отца, будто Адаму хотелось завладеть ее приданым. Разумеется, деньги привлекали его. Адам этого и не скрывал. Но кроме того, он любил ее саму. Они бы прекрасно зажили вместе. Теперь все это ушло навсегда. Эмма убедила себя, что замуж не выйдет. Она не собиралась становиться женой какого-нибудь толстого пожилого вдовца или глуповатого зануды только ради того, чтобы называться замужней дамой.Всякую ценность на брачном рынке она уже потеряла. Каждый сезон в свете появлялось множество девиц моложе и красивее ее. Именно они захватывали достойных внимания холостяков. Отец и Тася не видели в ней недостатков, очевидных для всех остальных. Они, казалось, не сознавали, что Адам был ее единственной надеждой на замужество.– Эмма, а животные когда-нибудь женятся? – спросил ее однажды шестилетний братик Уильям, наблюдая, как она чистит клетку шимпанзе.Ее стареющая обитательница Клео запустила кожистые пальцы в черные волосенки Уильяма в бесплодных поисках насекомых. Дверь строения оставалась открытой, чтобы свежий ветерок выдувал едкий звериный запах.Бросив работу, Эмма оперлась на грабли и улыбнулась ему:– Нет, Уильям, вернее, не так, как люди. Но некоторые животные находят себе пару на всю жизнь. Например, волки. Или лебеди.– А что значит «пара»?– Это как твои отец и мать… Два существа, которые верны друг другу всю свою жизнь.– А обезьяны тоже верны друг другу всю жизнь?Оттолкнув ищущие пальцы Клео, Уильям заглянул в томные бархатисто-карие глаза шимпанзе. Та вытянула губы трубочкой и, вопросительно фыркнув, вновь потянулась к его волосам.– Нет, – сухо ответила Эмма, – они не так разборчивы.– А тигры?– И тигры тоже.– А люди сходятся на всю жизнь?– Большинство, – кивнула она. – Когда им это удается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108