Но потребность подчинить Эванджелину своей воле быстро сменилась желанием отдать себя ей.
— Возьми меня, возьми, Эванджелина, — шептал он. — Прошу тебя… — Сам не понимая до конца, о чем просит, он все твердил и твердил эти слова, как заклинание. Она быстро подстроилась к заданному ритму, и он, окончательно утратив контроль над собой, достиг наивысшей точки наслаждения и, прерывисто дыша, упал на нее. Переведя дыхание, он приподнял лицо с ее плеча и смущенно огляделся вокруг.
Боже милосердный, он овладел Эванджелиной прямо на письменном столе, посреди ее кабинета! Часы пробили полночь. Поправив одежду, он взял ее на руки и понес в спальню по темным коридорам спящего дома. Ему удалось заставить ее сдаться, призвав на помощь свой опыт заправского соблазнителя. Это уже превзошло все его ожидания. «Пока надо довольствоваться этим», — спокойно подумал Эллиот.
Уложив на постель, он поцеловал ее в лоб. Ему было приятно сознавать, что Эви, несмотря на свой гнев, не устояла перед ним, но этого мало. Даже если удастся уговорить ее выйти за него замуж, важно, чтобы она полюбила его как Эллиота Армстронга. Когда-то она любила Эллиота Робертса, который был его неотъемлемой частью — возможно, более наивной и менее пресыщенной, но тем не менее его частью. Но поверит ли этому его возлюбленная?
Эви что-то прошептала во сне. Как же она прекрасна! Так умна и так чиста — редкостное и пленительное сочетание! Взъерошив пальцами волосы, он подумал, куда, интересно, подевались его рассудительность и чистота, да и сама его шотландская сущность. Он вдруг вспомнил изменения, которые внесла в его портрет эта очаровательная художница.
Кстати, что сталось с его пледом в зеленую и черную клетку? Неужели Кембл действительно сжег его, как грозился сделать много лет назад? Эллиот припомнил, что уже два с лишним года не бывал в родной Шотландии — не навещал мать, не преклонял колена на могиле отца, не делал те простые, но нужные вещи, которые следовало делать. Пусть его мать была слишком холодна, пусть отец его был излишне набожен, пусть они не научили его любить, но разве этим можно объяснить его горькие неудачи? И нельзя сказать, что он не знал любви, потому что вырос на руках двух любящих незамужних тетушек и преданной нянюшки на родной земле, которую обожал. Какие причуды судьбы привели его на грань моральной и эмоциональной деградации? Неужели случай с Сесили? Эллиот был вынужден признать, что это не так. Его страсть к ней хоть и была искренней, но это было чувство незрелого юнца, а не мужчины. Да, ее предательство больно ранило его. Но настоящей причиной деградации его личности стали его собственные недостатки, его обман, измены, гордыня, вероломство.
Как ни фантастично это может показаться, но однажды дождливым вечером в Эссексе он заглянул в тепло и уют одного дома и увидел то, что некогда имел, от чего легкомысленно отказался и что могло бы его спасти.
Он женится на Эви и увезет ее в Страт-Хаус, где она по праву займет место маркизы Рэннок. И пусть пропадет пропадом графиня Трент. Эллиот с некоторым злорадством подумал, что Эванджелина займет более высокое положение в обществе, чем любой представитель семейства Трент.
А он, Эллиот, обеспечит Эви и детям защиту, которую дает его имя. И теперь он будет обязан позаботиться о том, чтобы его имя было достойно того, чтобы его носить. Для начала следует снять с себя безумные обвинения, по крайней мере те из них, которых он не заслуживал. Потом он приложит все усилия, чтобы убедить Эви в своем желании измениться.
Нет, не измениться. Он убедит — сам еще не знает как, но убедит — ее в том, что тот мужчина, которого она полюбила, является его неотъемлемой частью.
Глава 14
По случаю бракосочетания лорда Рэннока небеса разразились проливным дождем. Некоторые говорили, что это плохое предзнаменование. Ничего подобного, возражали друзья. Это дьявол оплакивает утрату своего эмиссара на земле, поскольку маркиз, по крайней мере так они утверждали, стал другим человеком. Тем временем Рэннок, уставившись в окно невидящим взглядом и с трудом сдерживая волнение, считал минуты, оставшиеся до назначенного времени. Он вел опасную игру, и в кои-то веки ему было совсем не безразлично, что поставлено на кон.
В волнении пребывал не он один. Все старые сплетницы Лондона застыли в ожидании, навострив уши в предвкушении щекочущего нервы скандальчика. Самые невероятные слухи носились в воздухе, громко обсуждались в игорных домах, передавались шепотком в гостиных, обрастая по пути пикантными подробностями.
Даже мисс Стоун, которая обычно не обращала внимания на пустую болтовню в светском обществе, одолели сомнения. Совсем скоро должна была начаться церемония бракосочетания. Эванджелина, уже одетая, стояла возле окна, за которым лил дождь. Разве можно было ожидать чего-то другого, если она позволила уговорить себя согласиться выйти замуж за Рэннока?
Оказавшись на пороге старой церкви в Роутем-на-Ли, Эванджелина замерла от страха. Ее снова охватила неуверенность, и она подумала, что, может быть, еще не поздно пойти на попятный. Уинни, стоявшая за ее спиной, нетерпеливо подтолкнула ее, и Эванджелина робко вошла в дверь, сделав шаг в неведомое.
Маркиз стоял перед алтарем. Вид у него был очень решительный, а одет он был так элегантно, как Эллиоту Робертсу не могло и присниться. Одежда преобразила красивого, но ничем особенным не примечательного мистера Робертса, превратив его в необузданного маркиза Рэннока. Какая непреклонность в его взгляде… какая жалость, что она не заметила этого раньше!
Как будто прочитав — ее мысли, Рэннок взглянул на нее и буквально обжег взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107