Наклонившись вперед, Обри пригладила блестящие черные волосы Айана – у него были волосы ее отца и имя ее отца, которое она не решилась изменить. Ребенка было легко убедить, что необходимо взять новую фамилию и забыть, что когда-то у него была другая. Достаточно легко удалось исправить и шероховатости его провинциального акцента и выдать просто за еще одного мальчика из Джорджии, которого шахта оставила без отца. Но изменить его имя? Или ее?
Нет, инстинкт не позволил Обри пойти на это. Кроме того, сегодня его имени, возможно, придется стать ее козырной картой, хотя Обри очень надеялась, что до этого не дойдет. Она сделает все, что в ее силах, чтобы у мальчика над головой была крыша, и ищейки потеряли их след. А что могло быть лучше, чем замок Кардоу, такой заброшенный и неприступный?
– Айан, – прошептала она, – это не твоя вина. И ничего не говори, малыш, ты понял? Мы найдем место, где ты сможешь лечь, а я поговорю с майором Лоримером. Он даст мне работу, я обещаю.
Айан откинулся назад и закрыл глаза. Вскоре экипаж загрохотал по булыжной мостовой, подъезжая к сторожке у ворот. Высоко вверху, в середине арки над въездом, сквозь узкое прорезное окно пробивался слабый свет. Внизу под окном Обри разглядела массивные металлические прутья старинной решетки, которую подняли, чтобы впустить их, или, быть может, подняли триста лет назад и, забыв опустить, оставили там ржаветь. Но когда коляска проезжала под ней, Обри взглянула на черную крышу экипажа, и у нее по коже побежали мурашки. Ей в голову пришла совершенно невероятная мысль, что решетка с лязгом опустится позади них и навечно запрет их в стенах замка.
Во дворе горбатый кучер высадил их возле старинной привратницкой, выгрузил их дорожные корзины и снова забрался на козлы, а Обри чуть не крикнула, чтобы он подождал, но сдержалась. Дождь снова полил как из ведра, и, безусловно, кучер стремился скорее вернуться обратно по опасной извилистой дороге, пока ее совсем не развезло. Стиснув руку Айана, Обри повернулась к дому и постучала в дверь молотком.
– Мне ничего не сказали о ребенке, – неуверенно заметила служанка, ласково глядя на них, и поторопилась взять у них плащи, а Обри, решив, что их не прогонят, несмело улыбнулась. – Понимаете, – пожав плечами, продолжила служанка, – Певзнер, дворецкий, вместе с лакеями ушел в «Королевскую гавань», иначе я спросила бы у него, что делать.
«Слуги кутят в такой час? Странно», – подумала Обри.
– Я просто забыла упомянуть об Айане в своем письме к майору Лоримеру, – солгала она. – Но мальчик не доставит неприятностей. Могу я спросить, как вас зовут?
– Бетси, мадам.
– Благодарю вас, Бетси, – снова улыбнулась Обри. – Может Айан посидеть на тюфяке у очага на кухне, пока я поговорю с майором? Уверяю вас, вы его совсем не услышите.
– Полагаю, в этом не будет ничего плохого, – сказала Бетси, пристально оглядывая мальчика. – Но вас ожидали до вечернего чая, а позже майор никого не принимает.
– К сожалению, наш почтовый дилижанс задержался, – пробормотала Обри, и в этом не было ни капли лжи.
Бетси отдала плащи другой служанке и подтолкнула к ней мальчика. Эта молодая девушка стояла рядом и простодушно разглядывала прибывших широко раскрытыми глазами. Судя по толстому слою пыли, лежавшему на мебели, здесь, в Кардоу, бывало не так уж много посетителей. Обри быстро поцеловала Айана в щеку, и он вместе с девушкой пошел вниз по лестнице, находившейся в противоположном конце холла.
В соответствии с ее новым общественным положением Обри не получила приглашения пройти в гостиную, ей предложили сесть на жесткую черную скамью в холле. Еще раз неуверенно улыбнувшись, Бетси направилась вверх по более широкой и богатой лестнице, ведущей на открытую галерею, которая шла вдоль всех комнат, а Обри постаралась успокоиться и оглядеться.
В просторном сводчатом холле ощущался дух средневековья, здесь пахло сыростью и гнилью. Можно было представить, сколько плесени скрывается за огромными гобеленами, а на карнизе, поддерживавшем галерею, ясно была видна паутина размером с парус. Два больших камина были полны грязи, а мраморные полки над ними покрыты копотью. Над южным камином висел щит с гербом: на кроваво-красном фоне был изображен черный ворон с распростертыми крыльями, а сам герб держали два льва на задних лапах. Что ж, графы Уолрейфены передавали свое послание четко и ясно, не так ли?
И все же, несмотря на свою геральдику и плесень, Кардоу за последние тысячу лет раз или два был обновлен. Пол из каменных плит застилали турецкие ковры, которые видывали и лучшие дни, а мебель выглядела так, будто была сделана во времена правления Вильгельма и Марии. В то время как половина стен была покрыта гобеленами, другую половину украшали панели времен короля Якова I с замысловатой резьбой по дубу, почерневшей от времени.
Пока Обри рассматривала резьбу, к ней в холл стало доноситься какое-то бормотание, казалось, что кто-то спорил, и через мгновение по дому разнесся низкий громоподобный голос.
– Скажите ей, – кричал мужчина, – что это проклятое место уже занято! Вот так! А теперь убирайтесь, вы, неряха! И заберите поднос. Эта чертова пища не годится даже для свиньи!
Последовали бормотание и стук посуды.
– Занято, раз я так сказал! – снова прогремел тот же голос. – Убирайтесь, черт побери! И не возражайте!
Снова послышались бормотание и стук посуды.
– И ребенка тоже уберите! Уже половина пятого, и, черт побери, оставьте меня с моим виски.
Опять бормотание, а потом короткий резкий выкрик и звук разбившегося стекла.
Не раздумывая, Обри вскочила со скамьи и бросилась вверх по лестнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100