Майор был самым близким другом ее отца. Во время долгой службы под командованием Лоримера ее отец в каждом своем письме упоминал о нем, писал о бесстрашии майора, о его чести, о его искусстве в сражениях. И когда ее отец погиб под градом огня французов, стараясь вытащить раненого Лоримера с поля боя под Ватерлоо, Обри не могла найти в своем сердце возмущения тем, что майор остался в живых, а ее отец нет. Ее возмущало только то, что теперь Лоример безрассудно тратил остаток своей жизни; ей было невыносимо думать, что ее отец впустую пожертвовал своей жизнью.
Все ее просьбы были почти бесполезны, и она начинала бояться, что ничто не остановит Лоримера от медленного самоубийства, как ничто не остановит слуг тайком смеяться над ее усилиями и строить предположения о том, почему их всегда такая благопристойная экономка снисходит до заботы о человеке, который постоянно ругает и проклинает всех их.
Когда экипаж Креншоу исчез из вида, привратник стал опускать решетку, металлический скрежет вернул Обри в настоящее, и она, повернувшись, вошла в дом, говоря себе, что должна – должна – прекратить излишне заботиться о Лоримере, что для всех она просто экономка.
К счастью, за десять дней состояние Айана значительно улучшилось. Его синяки сошли, хромота уменьшилась, и вдобавок вообще исчезли признаки астмы, которая долгое время мучила ребенка, особенно в осеннюю пору. И таким образом, в день открытия осенней ярмарки Обри не видела особых причин не пустить туда Айана.
Начало дня было теплым и ясным, как любое погожее осеннее утро в Сомерсете, и к половине одиннадцатого солнце уже согревало каменные плиты в нижнем дворе замка. Кухонные служанки, готовя корзины с продуктами, суетились в глубине замка, а Обри с некоторым беспокойством наблюдала за приготовлениями.
Один из слуг прикатил тележку, и в хозяйственном крыле замка для нее широко распахнули двустворчатые двери. Помня о характере майора, Обри поднялась, чтобы утихомирить слуг, чья болтовня во дворе замка громким эхом отражалась от каменных стен, и открыла, дверь как раз в тот момент, когда из буфетной выскочили Летти и Ида. Девушки несли в руках по два кувшина с сидром каждая и, смеясь, переговаривались со слугами, которые нагружали тележку. Однако при звуке открывшейся двери служанки тревожно переглянулись, низко присели в реверансе и поторопились уйти. Обри открыла было рот, чтобы отчитать их, но тотчас закрыла его – это был просто смех, легкий шум.
– Летти, постойте! – все же непроизвольно окликнула она одну из девушек.
Обе служанки резко остановились у буфетной.
– Да, миссис Монтфорд? – Летти, обернувшись, потупилась.
– Отнесите еще один бочонок для эля в пивной погреб. Дженкс поможет вам его наполнить.
Девушки улыбнулись и быстро убежали со своими кувшинами. Посещение осенней ярмарки и пикник на зеленом деревенском лугу были небольшой наградой за прилежную работу. На этот единственный день Обри должна была остаться одна в доме, но она ничего не имела против. Слуги усердно трудились, чтобы превратить замок Кардоу в изысканное, опрятное место, каким он стал.
А Айан? Ну что ж, ему было уже почти восемь лет, и не могла же Обри вечно нянчиться с ним? Мистер Дженкс, старший садовник, и его жена, главный повар, любили его как внука. Для Айана важно было ощущать в жизни мужское влияние, а кроме того, убеждала себя Обри, он вполне выздоровел, чтобы отправиться на ярмарку, да и Креншоу сказал то же самое.
Когда в коридор упала чья-то тень, Обри подняла голову и увидела мистера Брустера, молодого человека, которого «Симпсон и Верней» прислали проследить за сносом того, что осталось от западной башни. Он был празднично одет и держал в руке шляпу.
– А вы поедете на ярмарку, миссис Монтфорд?
– Нет, мистер Брустер, – улыбнулась ему Обри. – Понимаете, кому-то нужно следить за порядком здесь.
– О, – усмехнулся Брустер, – что может заставить вас оставаться дома в такой чудесный день?
– Кто-то должен приготовить кофе для майора, – неуверенно сказала Обри. Это прозвучало как легкое извинение, но она не собиралась оставлять замок пустым. – И кто-то должен быть здесь, чтобы ответить на звонок.
– Помилуй Бог, миссис Монтфорд! – рассмеялся Брустер, закинув голову. – За ту неделю, что я здесь, этот колокольчик ни разу не звякнул.
– Я не могу поехать, – покраснев, повторила Обри, – а вы поезжайте. Знаете, я дала всем работникам выходной день, так что никто не растащит ваши камни.
– Как хотите, мадам. – Брустер с улыбкой надел на голову шляпу и, нагнувшись под широкой дубовой притолокой, вышел во двор, где уже загружался экипаж, а Обри, немного приуныв, вернулась в свою гостиную.
Они, Обри и мистер Брустер, чувствовали себя на равных. В Кардоу они оба относились к штату самого высокого ранга, и остальные обращались с ними совсем иначе, чем с Певзнером, которого, к сожалению, все ставили на ступень ниже, хотя сам он в этом был ничуть не повинен, просто до приезда Обри он управлял распущенной командой и допускал фамильярные отношения со штатом прислуги.
– Мама, я готов, – раздался позади Обри тоненький голосок.
Обри обернулась и, присев в волнах черного бомбазина, прижала к себе Айана.
– О, какой ты красивый! – Она нежно обняла ребенка. – И ты должен быть хорошим мальчиком, Айан. Слушайся мистера Дженкса и не...
– Я знаю, – перебил ее Айан, – не переутомляйся.
– Да, милый, не переутомляйся.
Обри по привычке пригладила мальчику волосы и заглянула ему в глаза – в глаза своего отца и своей сестры Мюриел, синие глаза Фаркуарсонов, которые она снова и снова видела на вставленных в рамы старинных портретах, висевших в галерее Крагуэлл-Корта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100