— О русские! Какое благородное сердце! — поднял маркиз к небу блудливые глаза.
— И я признаюсь вам, Шапрон, что я действительно нашел у индейцев неоценимые золотые сокровища!
Маркиз ошеломленно откинулся. На щеках его заиграли желваки. Он до боли стиснул зубы.
— Я нашел там золото дружбы, доброты, верности и чести, которые даже в диких сердцах неискоренимы!
Шапрон устало вздохнул и ничего не ответил.
— А вы мне так отвратительны, господин маркиз, — брезгливо отодвинулся Андрей, — мне так гадка мысль снова встретиться с вашим сиятельством, что я прошу впредь даже не подходить ко мне близко. Иначе я не отвечаю за себя!
— Хорошо, исполню ваше желание, — равнодушно ответил Шапрон, учтиво поклонившись. — Но завтра, например, я вынужден буду с вами встретиться. Разве вы не будете завтра на балу в замке? Прощальный grand bal pare! Говорят, княгиня Максутова решила напоследок повторить великолепие и пышность петербургских придворных балов. Будет много хорошеньких дам. Я говорю не о местных чиновницах и креолках. Петербургские дамы! Прибыли на «Бородине». Кругосветное hartie de plaisir . Пассажиры «Бородина» пожелали заглянуть в Ново-Архангельск Кому не лестно быть очевидцем исторического события! Среди Петербургских дам одна изумительная красавица Баронесса Штакельдорф.
— Штакельдорф? — отшатнулся Андрей и тотчас метнулся к маркизу. — Баронесса Штакельдорф, сказали вы?
— Такая ажиотация? — удивился Шапрон, а в глазах его забегали мышки. — Вам знакома эта фамилия? Говорят, она вдова. Барон умер три года назад.
— Имя ее?.. Вы знаете ее имя? — схватил Андрей француза за борт плаща.
Шапрон плавно развел руки:
— К сожалению.. Я видел прелестную баронессу всего один раз, вчера, на приеме у княгини Максутовой. — Его глаза были снова спокойны, мышки спрятались. — Меня, правда, представили баронессе, но имя… Тысячу извинений! Имя либо не было названо, либо я его забыл.
В синих глазах Андрея было страдание. Маркиз сочувственно вздохнул.
— Очень сожалею, но… Постойте! — Он вдруг по-приягельски хлопнул Андрея по плечу. — В почтовой конторе висит список пассажиров «Бородина». Контора еще открыта…
Маркиз смотрел вслед бегущему Андрею, пока тот не скрылся за поворотом. В глазах француза прыгали, плясали мышки.
СБОРЫ НА БАЛ И В ЦЕРКОВЬ
От фрака, хранившегося в сундуках мадам Печонкиной густо несло нафталином. Андрей поморщился: «Несет, как от бедного чиновника!»
Надевать галстук он подошел к зеркалу и удивился, увидев голое лицо, без бороды, только с небольшими гусарскими усиками. Ему хотелось явиться перед Лизой в таком виде, в каком она привыкла видеть его в Петербурге. Македон Иванович, увидев в зеркале лицо Андрея, ghобормотал:
— Эка обезобразился! Вылитый польский ксендз или комедиант из театра!
Капитан стоял у окна. Совсем рядом, камнем можно докинуть, торчали за окном мачты и виднелась высокая корма большой морской джонки. Ее владелец и шкипер, китаец Ванька, был хорошим знакомым Македона Ивановича, не раз заходившим на редут. Джонка и сейчас шла на Север, мимо Якутата, и капитан думал, глядя на ее мачты, не уехать ли им подобру-поздорову из города? Теперь Пинк натравит на них свою банду. Джон Петелька пойдет на самые крайние средства, на любое преступление, лишь бы вырвать у Андрея свою карту. Но капитан знал, что для его молодого друга сохранить, особенно от белых людей, тайну индейского золота — дело чести, что у Андрея и пыткой не вырвешь эту тайну.
На душе Македона Ивановича было тяжело. Ведь это он втянул Андрея в сделку с Пинком! Он навлек на него беду! А тяжелее всего то, что Андрей Федорович, ангельская душа, не кинул капитану ни единого упрека, даже утешал его: «Не расстраивайтесь, вы ни в чем не виноваты. Дело случая!» А какой там случай, какое там «ни в чем не виноват!» Кругом виноват! Значит, он, старый ржавый шомпол, и должен думать о том, чтобы спасти друга из западни, которая вот-вот захлопнется! Не поговорить ли с ним сейчас об отъезде? Ванька уходит завтра ночью и пойдет в Кенайский залив.
Македон Иванович осторожно, через плечо посмотрел на Андрея. Тот, удивляясь, почему стали малы петербургские бальные перчатки, с трудом и страхом натягивал их на ставшие большими и тяжелыми, как гири, руки. «Нет, не надо сейчас его тревожить, — решил капитан. — У него через несколько часов встреча с любимой женщиной после пятилетней разлуки. Он только виду не показывает, умеет, ангелуша, в руках себя держать, а у самого, поди, внутри все огнем горит. Что-то принесет ему эта встреча? Дал бы бог ему счастья! Золотой же человек!»
Андрей, натянув, наконец, перчатку, оглянулся и только теперь заметил подавленное настроение капитана.
— Что с вами, Македон Иванович? — участливо спросил он. — Вы чем-то расстроены?
— А отчего бы мне расстраиваться? Это вам показалось. Кавказский ревматизм разыгрался, всего и дела. К погоде, чай.
— От меня вы, родной мой, ничего не скроете! — обнял Андрей капитана за плечи — Вижу, есть у вас что-то на душе. Знаете что? Пойдемте вместе в замок! Для дворян вход открыт. Вот и развлечетесь. А для меня какая это радость будет! Хочется показать вам ее… Лизу. Боюсь я этой встречи. Что найду я в ней? Идемте, Македон Иванович.
— Не пойду, не обижайтесь, Андрей Федорович. Кавказскому офицеру и смотреть-то зазорно, как наши чиновные будут выплясывать у янков хозяйскую улыбку. Новый барин появился — старого долой! Холопы! А на встречу эту вам лучше одному идти. Как на медведя! Ничего, справитесь! А я лучше в собор ко всеношной схожу. Помолюсь архангелу Михаилу. Он ведь тоже офицер, архистратиг!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100