Побывал в Оссирисе, Вераноне, Лакимерии, недолго жил там при королевском дворе, потом перебрался на юг, успел поучаствовать в незначительном военном конфликте на стороне победителей, соблазнил жену министра культуры Коркирона и убил его на дуэли, выиграл в погер большое состояние и промотал его…
Я приобретал опыт, становился старше и чище помыслами… Последнее несколько преувеличено, но не важно…
О ведьмах известий больше не было. Наверное, Селена и Тереса постарались навсегда стереть меня из памяти, забыть о Черном Волчонке. Так называла меня Габи, и так уже никогда больше никто меня не назовет. Потому что я стал Черным Волком, высоким темноволосым мужчиной двадцати с лишним лет с крепкими мускулистыми руками и твердым уверенным взглядом.

Кошмар третий
БОЛОТНЫЕ ДРОФЫ

Он так и сказал мне: «Жаба ты», а потом просто собрал вещи и ушел… Мерзавец… Ну я ему спокойно жить не дам… Я ему еще покажу… Все равно будет моим…
Подслушанный разговор двух женщин

… К стопам льнет лиловая глина. Если бы подошва моего левого сапога не отвалилась еще вчера, наверное, мне тяжело было бы поднимать ноги. А так ничего…
По правую руку в чащобе исчезает чтото похожее на звериную тропку.
Я люблю покой и упорядоченное существование. Я чертовски люблю покой и упорядоченное существование. Я дьявольски люблю покой и стабильность. Мне нравятся домашние плюшки с грогом, зажженный очаг, дощатый пол, запотевшие окна, милая нагая девушка под одеялом, которую я обнимаю за талию, глажу по твердому изгибу бедра, в то время как наши пальцы на ногах соприкасаются. Впрочем, это несколько личная сексуальная фантазия.
Сгодилась бы и ведьма, лишь бы она была страстной, живой, разумеется, и в меру веселой. Я не в том смысле говорю «в меру», чтобы она не подняла меня на смех. Мне и самому палец в рот не клади – оттяпаю по самое предплечье, а в том смысле, чтобы не хохотала, как безумная, в постели, словно ее не приласкать хочешь, а развеселить. Ох и ненавижу я подобных баб, скажу я вам, а таких развеселых мне встречалось уже немало.
Во время военной кампании я познакомился с одной такой. Ей становилось смешно, когда солнце всходило над горизонтом, она безумно веселилась, когда закатные лучи окрашивали окрестности в красные тона, через пару недель нашего общения я уже начал подозревать ее в безумии, а когда через месяц окончательно утвердился в этой мысли, немедленно ее покинул. Думаю, она смеялась, когда поняла, что между нами все кончено.
Ход моих мыслей внезапно прервался. Я неудачно шагнул и провалился в болото по колено. Мой парадный костюм все равно уже было не отстирать и не спасти, но нога, а это была правая – моя любимая, была мне необычайно дорога. Я наступил на левую, чтобы, опершись на нее, вытянуть себя. Но она увязла следом за правой. Я ощутил, как промокают сапоги, или, вернее, то, что от них осталось, и штаны. Да уж, ощущение не из приятных, когда штаны промокают. Несколько дней меня мочил накрапывающий дождь, но должен отметить, что сверху мокнуть все же менее безрадостно, чем снизу.
Неприятности с одеждой, кстати, начались уже через час моего путешествия по лесу: я зацепился за острую еловую ветвь, и в силу своего взрывного темперамента рванулся, грязно при этом выругавшись. Результатом стала моя оголенная и разодранная спина, камзол, как, впрочем, и плащ, был безнадежно испорчен…
Все поразному тратят свою молодость. Какойнибудь сын богатого вельможи сейчас сидит в саду, овеваемый опахалами, окруженный заботливыми безотказными барышнями, а ваш покорный слуга тонет в болотах.
Впрочем, я сам виноват. Мне никогда не хотелось спокойной жизни. Я всегда грезил о ней, но всегда, вопреки моим мечтам, вел себя совершенно поиному. Сколько раз я думал о том, что легко мог бы затесаться куданибудь в глухую деревушку и там вести скудную событиями жизнь. Нашел бы себе деревенскую красотку, руки у которой по локоть в навозе (сельская жизнь, натуральное хозяйство – ну, вы меня понимаете), наладил бы отношения с ее многочисленной родней, может, даже поколотил бы самого задиристого из братцев, женился бы на ней, справил обряд по местным обычаям и зажил в меру счастливо. По мере продвижения по лесу я все больше склонялся к мысли, что именно так мне и следовало поступить.
Но для начала следовало выбраться из этой глуши и этого Топкого болота. Унывать я не был расположен. Тогда я еще не предполагал, что это болото – лишь начало уготованного мне высшими силами длинного, кишащего опасностями пути.
В конце концов, бывало и похуже. Взять хотя бы тот неприятный случай, произошедший в Танжере. Я познакомился с тремя милыми девочками. В квартирке у одной из них мы здорово выпили и стали играть в карты на раздевание. В погер. Нужно ли упоминать о том, что в погер я играю превосходно. Ведь меня учила погерному искусству сама Селена. Конечно, я начал нещадно проигрывать. Раздевался. Скидывал с себя вещицу за вещицей, уже предвкушая замечательную оргию со всеми тремя. Когда я проигрался до трусов и настала пора их снимать, они все хором принялись упрашивать меня: «Не надо! Не надо!». Но я не стал их слушать. Проиграл – расплачивайся! Ненавижу нечистоплотность, бесчестность, которая так свойственна человеческой натуре! Но не мне. Я ловко скинул трусы.
И в этот великолепный момент моего триумфального разоблачения в комнату ворвался папаша одной из них, начальник охраны ломбарда между прочим. О чем я узнал из его яростных воплей: «В то время как я сторожу ломбард!!!» и так далее… Первым делом он отвесил звонкую затрещину своей замечательном дочери…
Не хочу вспоминать подробности этой неприятной истории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19