— Почему ты сделал это?Лука усмехнулся цинично, презрительно.— Из-за пятидесяти тысяч фунтов, конечно.Эти деньги стали моей ценой за его освобождение. Я продал ему свободу. И ничего больше.— Я не верю этому, — прошептала она.— Его поймали, когда горел дом, он спалил себе руку. Ты никогда не замечала его ожогов?Внезапно Ребекка вспомнила, как отец приехал с перевязанной рукой. Он сказал, что сломал ее, но месяц спустя она заметила странное пятно и подумала, что это напоминает след ожога. Когда она спросила отца, он рассердился и ничего не объяснил.— Все эти годы, — пробормотала она, — он говорил мне, что ты…— Я никогда бы не бросил тебя, — тихо сказал он. — Никогда. Ты действительно так думала?Бекки кивнула.— Ты должна была верить в меня, Бекки, — с грустью, но без упрека сказал Лука. Он никогда не обвинял ее ни в чем.— О боже, — шептала она. — Все эти годы я считала, что ты… О, боже, боже!Она думала, что коснулась дна уже давно. Но теперь знала, что все намного хуже. Она подошла к окну и посмотрела в темноту, мысли путались.— Я должна была все узнать, — наконец сказала она. — Но я была слишком нерешительной.— Да, ты стала нерешительной после того, как отец забрал тебя. Я видел тебя в этом состоянии.Ты действительно не помнишь, как я приезжал в больницу?Обеспокоенная, она повернулась к нему.— Я всегда удивлялась, почему ты никогда не приходил ко мне.— Ты думаешь, твой отец позволил бы? Он был твоим ближайшим родственником, а я — никем.Фрэнк помешал нам пожениться, мы не были мужем и женой, у меня не было никаких прав.— Да. — Внезапно ее осенило. — Я помню его высказывание: «Тогда я вовремя». Он хотел остановить наше бракосочетание. Но ты был отцом нашего ребенка.— Прежде чем он родился, твой отец вошел в сговор с полицейскими. Я был арестован и просидел неделю в камере.— О боже! За что?Он пожал плечами.— Они что-то придумали. Неважно. Надолго сажать меня не хотели, просто устранили на время, пока Фрэнк Солвей делал свои дела. Я думал, ты умерла. Я просил разрешения увидеть тебя, но меня никто не слушал. Наконец пришел твой отец и сказал, что «маленький ублюдок», так он назвал нашего ребенка, мертв. И добавил, что это моя ошибка, что ты потеряла ребенка из-за моего «грубого поведения»…— Но это не правда, — вспыхнула она. — Это отец был груб. Ты не сопротивлялся ему, ты просто стоял, как скала. Я помню это.— Конечно, я боялся навредить тебе.— Тогда как ты мог чувствовать себя виновным, если знал, что это не было твоей ошибкой?Лука вздохнул.— Что заставляет невинного человека признаваться в преступлении, которого тот не совершал?Его мучают сомнения, он начинает думать, что ложь — это правда, а правда — это ложь. Я мучился смертью нашего ребенка, желанием видеть тебя, тем, что не могу быть рядом с тобой. Было несложно сделать так, чтобы я чувствовал себя полностью виноватым.Бекки смотрела на него, и ее сердце разрывалось от отчаяния.— А потом он позволил мне увидеть тебя. Я думал, это мой шанс, я обниму тебя и скажу, что по-прежнему люблю тебя. Но ты была не в себе.— У меня была послеродовая депрессия. Это было ужасно, я думаю, мне давали сильнейшие успокаивающие.— Я понимаю это теперь, но тогда я пришел и увидел, что ты смотришь в никуда. Я не понимал, что происходит. Казалось, ты не слышишь и не видишь меня.Ребекка покачала головой.— Я ничего не понимаю. Должно быть, я действительно была в беспамятстве.— Твой отец знал, что ты будешь в таком состоянии, когда я приду. Интересно, как он убедил доктора дать тебе лекарство заранее? Я ушел полусумасшедшим, с виной в душе, я думал, что сделал тебя несчастной.— Это не ты, Лука, это не ты, — печально прошептала Ребекка.— Ты можешь сказать мне это теперь, но как ты достучишься до мальчика, которым я был тогда?Его муку не излечить. Ты помнишь, что было между нами в самом начале, как я пробовал сопротивляться тебе?Она кивнула.— Моя совесть всегда мучила меня. Она говорила, что ты была рождена не для жизни в бедности, которую тебе пришлось вести со мной.— Но я сама выбрала эту жизнь, когда выбрала тебя. И никогда не чувствовала себя бедной. Наоборот, я ощущала себя богатой, потому что мы любили друг друга.— Но мне следовало быть более сильным. И твой отец убедил меня, что лучшая вещь, которую я могу сделать для тебя, — уехать. Он сказал, что, если я буду пробовать «звать тебя», ты никогда не поправишься.— Отец был плохим человеком, — прошептала Ребекка. — Жаль, я не поняла этого прежде.Лука кивнул.— Я взял его деньги. Они сделали меня обеспеченным и достаточно сильным, чтобы я мог отомстить ему. Я обещал себе, что мы с твоим отцом встретимся снова, но этого не произошло. Мой бизнес хорошо развивался, и я сделал его своей жизнью. Это все, что я знаю, Бекки…— Теперь я Ребекка, — быстро ответила она. Никто не называл меня Бекки с тех пор.— Я рад. Это было нечто особенное — то время.— Да. — Она согласилась. — Но это была другая жизнь.— Я не доволен моей теперешней жизнью, а ты?— Не нужно таких вопросов, — попросила она.— Почему нет? Если ты счастлива, так и скажи.Джордан Денвере — мужчина твоей мечты, да?Она едва не засмеялась.— Бедный Денвере! Он явно не мужчина чьих-то мечтаний.— Да, он — мертв как рыба.На сей раз она действительно рассмеялась.— Твой английский все еще несовершенен. Ты хотел сказать, холоден как рыба?— Какая разница? Ты собираешься за него замуж?— Пожалуй. Оставь это, Лука. Я так рада узнать правду. Я недооценила тебя, мы можем стать друзьями. Но это не дает тебе права на расспросы о моей жизни.— Друзьями? Ты думаешь, что мы можем быть друзьями?— Это будет лучше всего.Лука вздохнул, и ей показалось, что его плечи поникли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37