Незадолго до смерти императрице приснилось, что она сидит за столом, окр
уженная придворными. Вдруг появилась тень Петра I, одетого как древние ри
мляне. Он поманил к себе Екатерину. Она пошла к нему, и он унесся с нею под об
лака. Улетая с ним, она бросила взор на землю и там увидала своих детей, окр
уженных толпою, составленною из представителей всех наций, шумно спорив
ших между собою. Екатерина Алексеевна истолковала этот сон так Ц что он
а должна скоро умереть и что по смерти ее в государстве настанут смуты.
Этот сон исполнился. Со времени Петра II государство не пользовалось спок
ойствием, каковым нельзя же было считать десятилетие правления Анны Иоа
нновны, то есть произвола герцога Бирона. А теперь снова наступали еще бо
лее смутные дни. Император Ц младенец, правительница, бесхарактерная мо
лодая женщина, станет, несомненно, жертвою придворных интриганов.
От мысли о матери цесаревна невольно перенеслась к мысли о своем великом
отце. Если бы он встал теперь с его дубинкой, Ц многим досталось бы по зас
лугам.
Гневен был великий Петр, гневен, но отходчив. Ясно и живо восставала в памя
ти Елизаветы Петровны сцена Петра с ее матерью. Не знала она тогда, хотя те
перь догадывалась, чем прогневала матушка ее отца. Он стоял с Екатериною
у окна во дворце. Анна и Елизавета, играя тихо, сидели в одном из уголков то
й же комнаты.
Ц Ты видишь это венецианское стекло? Ц сказал супруге Петр. Ц Оно сдел
ано из простых материалов, но благодаря искусству стало украшением двор
ца. Я могу возвратить его в прежнее ничтожество.
С этими словами он разбил стекло вдребезги.
Ц Вы можете сделать это, но достойно ли это вас? Ц ответила Екатерина. Ц
И разве оттого, что вы разбили стекло, ваш дворец сделался красивее?
Петр ничего не ответил. Хладнокровие здравого смысла утишило раздражен
ие.
Елизавета Петровна часто думала об этой сцене, врезавшейся в ее памяти. Т
олько с летами она поняла ее значение Ц поняла, что, говоря о стекле, отец
намекал на простое происхождение ее матери.
Одновременно с этой сценой из дворца исчез красивый камергер императри
цы Монс де ла Кроа; его вскоре казнили, и все стало ясно для Елизаветы.
Однако ее отец с матерью примирились.
Далее потянулись воспоминания цесаревны. Она припоминала свою приволь
ную, беззаботную жизнь в Покровской слободе. Песни и веселье не прерывал
ись. Цесаревна сама была тогда прекрасной, голосистой певицей; запевалой
у нее была известная в то время по слободе певица Марфа Чегаиха. За песни
цесаревна угощала певиц разными лакомствами и сластями. Цесаревна иног
да с девушками на посидках, когда они работали, тоже занималась рукодель
ями, пряла шелк, ткала холст; зимою же на святках собирались к ней ряженые
слободские парни и девки, и тут разливался добродушный разгул: начиналис
ь пляски, присядки, веселье и удалые песни, гаданья с подблюдным припевом.

На Масленице у своего дворца, против церкви Рождества, цесаревна собирал
а слободских девушек и парней кататься на салазках, связанных ремнями, с
горы, названной по дворцу царевнину Ц Царевною, и сама каталась с ними, а
то так мчалась на лихой тройке по улицам Москвы.
Любимою потехою цесаревны была охота. Ей она посвящала все свое время в с
лободе, будучи в душе страстной охотницей до псовой охоты за зайцами. Она
выезжала верхом в мужском платье и на соколиную охоту. В слободе был охот
ный двор на окраине. Здесь тешилась царевна напуском соколов в вышитых з
олотом, серебром и шелками бархатных клобучках, с бубенчиками на шейках,
мигом слетавших с кляпышей, прикрепленных к пальцам ловчих, подсокольни
чих и кречетников, живших на том охотном дворе, где содержались и приноро
вленные соколы, нарядные сибирские кречеты и ученые ястребы.
Но более всего любила цесаревна травить зайцев собаками. С пронзительны
м свистом, диким гиканьем, звучным тявканьем гончих, резвых борзых мчали
сь шумные ватаги рьяных охотников, оглашая поляны дворцовых волостей сл
ободы, представлявших широкое раздолье для утех цесаревны, скакавшей, бы
вало, на ретивом коне всегда с неустрашимою резвостью впереди всех.
Рядом несся любимый ее стремянный Ц Гаврила Извольский, а за ним Ц доез
жачие, стаешники со сворами борзых и гончих, далее Ц кречетники, сокольн
ики, ястребинники, со своей птичьей охотой. Всю эту шумную вереницу гулли
вого люда, среди которого блистали красавец Алексей Яковлевич Шубин, пра
порщик лейб-гвардии Семеновского полка, и весельчак Лесток, замыкал обо
з с вьючниками. Шубин, сын богатого помещика Владимирской губернии, был б
лижним соседом цесаревны по вотчине своей матери. Он был страстным охотн
иком, на охоте познакомился с Елизаветой Петровной и стал близким ее сер
дцу. Лесток был врачом цесаревны; восторженный француз, он чуть не молилс
я на свою цесаревну.
Но вот веселые воспоминания Елизаветы Петровны прервались.
Не по ее воле окончилась ее беззаботная жизнь в Покровской слободе. Ей бы
ло приказано переехать на жительство в Петербург. Подозрительная Анна И
оанновна и еще более подозрительный Бирон, видимо, испугались ее популяр
ности.
Жизнь в Петербурге была не та, что там, под Москвою. Здесь испытала цесарев
на первое сердечное горе. Неосторожный Шубин поплатился за преданность
ей Ц его арестовали и отправили на Камчатку, где насильно женили на камч
адалке.
Много слез пролила Елизавета, скучая в одиночестве, чувствуя постоянно т
яжелый для ее свободолюбивой натуры надзор. Кого она ни приближала к себ
е Ц всех отнимали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22