– Величковского, конечно, Величковского, – подтвердил на ходу уже в дверях Марк Иванович.– Видно, – думал Алексей Алексеевич, идя вслед за ними, – в нынешнем году слетит господин Бежецкий – это не прежнее время. Баба замешалась, а во всякой гадости ищи женщину, а она тут и есть. Будет теперь знать, как мне не додавать денег. За постройку прошлого года мне не додали, а в нынешнем другого архитектора взяли. Я ему удружу.Все трое вошли в зал. XIII. Скатертью дорога Заседание в самом деле было бурное.По прочтении отчета, со всех сторон послышались возгласы.Громче всех раздавались голоса Петрова-Курского и Городова.– Неправда, неправда, вы подтасовали счета! – слышались крики.– Это оскорбление личности! – старался перекричать Шмель, читавший отчеты.– Вашей рукой счета переправлены. Какой вы эконом! – раздался громкий голос Городова.– Вам самому хочется в экономы попасть, по этой причине я и не гожусь, – отпарировал Борис Александрович.– Не ваше дело, чего я хочу, но во всяком случае брать жалованье с общества не стану, – наступал на него тот.– Я и не беру. Неправда. Не беру.– Господа, господа, потише, замолчите! – вступился Бежецкий.– Не хочу я молчать. Вы, конечно, будете за него заступаться. Куда годны такие распорядители? – горячился Михаил Николаевич.– Перестаньте, Городов! – перебил его Владимир Николаевич.– Не делайте скандала, Городов! Зачем скандал? – увещевал его Бабочкин. – Не живется покойно! – добавил он как бы про себя.– Господа, что же вы молчите! Наши деньги летят, а все молчат! – воскликнул Городов.– Вы оскорбляете, – начал было Шмель.– Не оскорблять, а выгнать вас за это надо! – крикнул Михаил Николаевич.– Выгнать, выгнать! – послышались сначала робкие голоса, а потом они стали все смелее и громче.– Вот скандал! – захлебывался с восторгом Вывих. – Что завтра я напишу, что напишу!– Вон, вон! – послышалось несколько голосов.– Да, вон, нам воров не надо! Баллотировать.– Баллотировать, баллотировать! – подхватили голоса.– Постойте, постойте, господа! Вы меня этим оскорбляете, – заявил Владимир Николаевич.– Господа, не оскорбляйте его недоверием. Это нехорошо! – заявила Щепетович, сидевшая около Бежецкого.– Так не молчать же всем из-за того, что вы оскорбляетесь, – возразила громко Крюковская, окинув ее злым взглядом, – дело важнее вас.Бежецкий с ненавистью посмотрел на нее.– Правда! Правда, Надежда Александровна! – закричал Сергей Сергеевич.– Мы верных отчетов требуем, – вступился Городов.– И вы обязаны их дать, – в упор сказала Владимиру Николаевичу Крюковская.– Имеем на то право! – высказался Чадилкин.– Юридическое право, – подтвердил Михаил Николаевич.– Имеем право, имеем право! – послышались крики.– Конечно, имеете, и требуйте, господа! – обратилась к собранию Надежда Александровна.– Требуем! Требуем! – раздались крики.– Вам что до других за дело? Не мешайтесь в историю, – прошипел сквозь зубы, обращаясь к ней Владимир Николаевич.– Я о деле говорю, – каким-то неестественным голосом крикнула она, – оно мне дороже всего. Напрасно думаете, что я уж и на это права не имею и разум настолько потеряла, что и об искусстве забыла. Оно для меня выше всего и, конечно, выше ваших личных интересов.– Да, дело выше личностей! – подтвердил Сергей Сергеевич.– А у нас о нем не думают. Я один только думаю, – кричал Городов.– Да никто не думает и даже те, кто управляет. Это для общества постыдно, господа! – крикнула снова Крюковская.– Надо это изменить, господа! – заявил вышедший вперед Исаак Соломонович. – Общественное благосостояние выше всего, и требует…Он не успел договорить, как его перебила Лариса Алексеевна.– Исаак Соломонович! На пару слов.Они отошли в сторону и стали разговаривать вполголоса.– Да, господа, пора нам опомниться наконец. Что делаем, мы деятели деятели «общества поощрения искусств»? Что мы поощряем?Надежда Александровна указала головой в ту сторону, куда отошли Коган и Щепетович.– Кого на сцену принимаем? Зачем собираемся сюда? Неужели затем, чтобы в карты играть, пить у буфета и беспечно и весело прожигать жизнь? А о главной цели – об искусстве, вспоминать, как о мираже. Надо проснуться, мы ходя спим, все спим.– Общественное благосостояние требует, – снова заговорил Коган, оставив Ларису Алексеевну, – требует…– Чтобы во главе стоял человек, занимающийся делом, – подсказывал ему Чадилкин.– Да, делом, исключительно делом! – подтвердил Петров-Курский.– Что, господа, долго разговаривать, баллотировать этот вопрос и все тут.– Баллотировать, баллотировать! – подхватили почти все хором.– Господа, прошу слова, прошу слова! – силился их перекричать Бежецкий.Все постепенно смолкли.– Несмотря на все мое желание быть полезным обществу, я вижу, что при настоящем положении дел, при таких беспорядках и при том, как ко мне относятся, я ничего сделать не могу и если общество желает меня оскорблять недоверием, сам попрошу уволить меня от ведения дел и звания председателя, или подчиниться моему умению и опытности. При таких условиях я могу управлять.Он вызывающе посмотрел на собрание вообще, а на Крюковскую с особенности.Когда он кончил, со всех сторон послышались крики:– Браво, браво! Пора, давно пора уйти!..Владимир Николаевич был поражен.– Что это значит, господа? Браво и пора уйти. Я не понимаю… – растерянно начал он.– А то, что вам пора уйти, – громко в упор кинула ему Надежда Александровна.– Пора уйти. Пора! – раздались подтверждающие крики.– Он не понимает, так растолкуйте ему… – со смехом кричали одни.– Не хотим Бежецкого председателем! Что церемониться! – вопили другие.– Это значит, что общество по обсуждении ваших поступков желает выбрать другого председателя, – выделился из толпы и важно произнес Коган.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34