То есть человек переносил свои представления и все, что он, по его мнению, МОГ от меня услышать, на мою реальную личность. Не на мои реальные высказывания отвечал и обижался, а на якобы возможные, по его мнению. И это далеко не единственный пример. Сколько раз, переписываясь с атеистами или эзотериками, сообщив, что я католичка, я слышала первым делом что-нибудь вроде: «Для вас все люди с другими убеждениями – враги, и вы готовы их уничтожить». Мне оставалось только пожимать плечами и гадать, чем я подала повод так думать.
А не было повода. Достаточно просто назвать свое вероисповедание, а человек уже сам выстроит в голове картину моего мировоззрения, которое, по его мнению, он прекрасно знает и понимает.
А уж если начать что-нибудь критиковать!
Человек, который очень хорошо умеет обижаться, которому очень легко становится «больно» – может так же легко стать опасным для других. Уж это я хорошо испытала на собственной шкуре.
Но тем не менее, я готова в любой момент вступить в полемику с любым эзотериком – как только тот проявит желание.
И второе. Почему я не отношусь спокойно и безмятежно к существованию всех этих явлений?
На самом деле многие эзотерики – замечательные, интересные люди, яркие личности. Это люди, которые реально интересуются чем-то духовным, истиной, Богом, хоть что-то в жизни ищут. Часто это талантливые люди. Я лично даже предпочитаю общаться с эзотериками, чем с неверующими людьми.
И что плохого может быть в том, казалось бы, что существуют вот такие школы… ну есть в них свои негативные моменты, но уж не так все ужасно! Вот такие общества, клубы… А целители – это и вовсе неплохо, они даже свой небольшой вклад в медицину могли бы внести.
Во всяком случае, эти люди хоть никому не угрожают, никого не грабят, живут себе тихонечко, никого не трогают. Пытаются по мере сил сделать что-нибудь хорошее.
Чего я к ним привязалась?
То же самое и книги – ну пусть они существуют, зачем их жечь, запрещать, почему нужно себя ограничивать в чтении?
Вот ответу на этот вопрос будет посвящена следующая и последняя часть.
Часть шестая. Прозрение
Мой рассказ остановился на том, как я начала работать в издательстве «Вега».
Мы продавали «духовную» литературу. В основном – «Анастасию», которую перевели на немецкий язык. И «анастасиевскую» продукцию – кедровые плашки, кедровое масло, орешки. Также книгу Евгения Авербуха и книгу Левшинова, переведенные на немецкий.
Мне все это, как я уже говорила, нравилось.
Александр в те времена еще заботился об обществе. В конце лета он (кстати, абсолютно единолично, не посоветовавшись ни с кем – впрочем, это его обычный стиль) установил новый порядок сборов. Теперь должны были проводиться раз в месяц так наз. «малые встречи» для живущих поблизости. И раз в два-три месяца – «большие встречи». К «большим встречам» планировалось вызывать каждый раз каких-нибудь интересных людей: йогов, целителей, пророков типа Плыкина… Чтобы люди что-то полезное почерпнули, значит. А на «Малых встречах» у нас должна была проходить целая культурная программа. Причем эту программу В. расписал на год вперед, в подробностях, с точностью до 15 минут!
В субботу вечером мы должны были: 1. помедитировать, 2. Заслушать доклад по истории религии (В. решил начать с христианства). 3. доклад самого В. по музыке (он решил заняться нашим просвещением – тут он, безусловно, был прав). 4. попеть хором. Ну а в воскресенье с утра предполагалось посещение какой-нибудь церкви. Один месяц– православной, другой – католической, третьей – адвентистов седьмого дня… Меня – и то покоробило. «Вообще-то, – сказала я, – В церковь так не ходят». «Почему?» – искренне удивился Александр. «Ну вообще надо уж выбрать одну конфессию, и туда ходить».
В первый раз мы как раз отправились в нашу католическую церковь. Мне стало неприятно, когда все наши дружно отправились за причастием. Но я ничего не сказала.
Странно, но почему-то у меня, ничего абсолютно тогда не знавшей о христианстве, был какой-то внутренний запрет: я не причащалась, не крестилась до тех пор, пока не получила крещение и конфирмацию. Я только потом узнала, что да, нельзя кому попало причащаться.
Но ни у Александра, ни у остальных таких внутренних запретов не было… хотя Александр должен был знать – он человек начитанный. Еще и православный. В общем, они причастились. Прости, Господи! Потом вышли из церкви, и Александр начал меня расспрашивать: «ну что? Ты что-нибудь чувствуешь, когда причащаешься? А я вот чувствую!» Меня снова покоробило. Такое ощущение, что для него все равно – что Причастие, что медитация у Евгения. Лишь бы что-нибудь почувствовать.
Но это все прелюдия.
Надо сказать, что Александр всегда с большим интересом относился к любой возможности «просветлиться», что-то там почувствовать, чему-то научиться в оккультном плане.
У меня есть подозрение, что здесь большую роль сыграло его честолюбие. Я помню, как он вдруг решил учиться работать на компьютере. У него ничего не получалось! Все было просто ужасно. Наконец – это ему, собственно, и не нужно. Он руководитель фирмы и должен руководить, а не работать на компьютере – для того работники и нанимаются! Но Александр учился просто с потрясающим упорством! Он выписывал команды на бумажку. Заучивал их. Стоял у меня за спиной часами. А истинный его мотив выдала фраза, брошенная им Косте: «Вы думаете, вы такие умные, что умеете работать? И я могу этому научиться, какие проблемы»… У Александра был небольшой «заскок» на тему способностей, талантов, умений. Мое элементарное умение набирать тексты слепым методом он называл «гениальностью».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61