– Извините, – сказал журналист, – я сейчас работаю над очень важной статьей и не могу вас принять. Зайдите в другой раз.
– А название вашей статьи: «Долой мужеподобных женщин»? – усмехнулся я, прислонясь к косяку.
– Кто вы? – насторожился он.
– Ваш поклонник. И полностью согласен с тем, что женщина должна быть рабой мужчины. Но боюсь, вам придется отложить работу, если не хотите, чтобы вас втянули в судебный процесс.
– Может быть, вы все же представитесь?
– Разрешите мне войти, тогда я непременно это сделаю.
Он с неохотой посторонился, пропуская меня. Его приятное лицо, обрамленное черными и довольно длинными волосами, оставалось мрачным, а руки нервно полезли в карман куртки, словно он боялся, что помимо воли задушит непрошеного гостя.
– Адвокат – Рэндол Робертс, – представился я, перешагнув порог.
– Какой сюрприз! – он насмешливо улыбнулся. – Всегда думал, что адвокаты – джентльмены, а вас можно принять за опустившегося сыщика.
Со словом «опустившийся» он дал маху. Зато теперь мне было много легче приступить к делу, в успехе которого я очень сомневался.
– Видите ли, – начал я, – Ланетте Холмс не нравится все, что вы пишете, и тем более, что говорили при встрече лично. Поэтому она решила обратиться в суд с жалобой на вас.
При упоминании имени гневной из гневных амазонок хозяин квартиры улыбнулся как паук, почуявший в своих сетях муху.
– И сколько же она собирается с меня содрать?
– Миллион долларов.
Он презрительно захохотал и прошел в гостиную, в которой стояли белоснежные кресла и красная кушетка. На полу перед застекленной дверью на балкон, лежал красивый светлый ковер.
Я подошел к окну. Вид на бухту и Голдентеймский мост был великолепен.
– И все-таки, очень советую вам охладить пыл, особенно это касается угроз в ее адрес, – заметил я спокойно.
Он остановился у бара и оперся рукой на полированную поверхность, а затем повернулся ко мне с наглой, и в то же время смущенной улыбкой.
– Признаю, я допустил ошибку, – заявил журналист. – Но что бы на моем месте сделали вы, когда бы вас схватила в охапку толстая баба и вышвырнула за дверь, чуть не проломив затылок!
– Не знаю, не довелось испытать такого, – я пожал плечами.
– Она ничего не рассказала? – удивился репортер.
– Нет. Заявила только, что вы угрожали и продолжаете делать это по телефону.
Морган засопел.
– Эта ведьма отлично понимает, что все мои угрозы – не больше, чем слова.
– Конечно, – заметил я, – когда набрасывается разъяренная женщина, трудно выбирать слова и может сорваться какое-нибудь неосмотрительное замечание в ее адрес. Мне интересно одно – до какой степени оно было неосмотрительно?
– Право, не знаю, – он покачал головой и взял бутылку бурбона. – Что-то вроде: «Поганая ты сука, когда-нибудь я доберусь до тебя и прикончу!»
– Очень остроумно.
– Плевать! Я был вне себя от бешенства.
– Значит, вы утверждаете, что к вашим словам нельзя относиться серьезно?
– Само собой разумеется. Я говорил все это в запале. – Он наполнил себе бокал. – Линда заявила, что между нами все кончено, это вывело меня из себя. А тут еще эта проклятая баба… Да к чему рассказывать…
Выпив, он воинственно поднял голову. Мне тоже хотелось выпить, но я не обиделся, а только заметил:
– Может и стоит рассказать. В суде вам тоже придется объяснять, как было дело, так что сейчас у вас как бы репетиция.
– А вам-то какое дело? – он ухмыльнулся. – Мне ваши советы не нужны, я вас не нанимал. Что касается моих статей, то все вопросы согласованы с редакцией, к тому же я могу писать все, что хочу. Важно, чтобы было интересно, ну и соответствовало истине. Кстати, будет вам известно, в нашей газете тоже есть юрист, и он просматривает все мои материалы, выходящие в печать, так что эта стерва вряд ли найдет, за что зацепиться! А что касается личных угроз… да я заявлю на суде, что меня спровоцировали! Или вообще от них откажусь, вот так-то! – его глаза торжествующе блеснули, но тотчас опять наполнились ненавистью. – Мы с Линдой собирались пожениться, пока ее не заразила своими бредовыми идеями эта вонючая лесбиянка!
– Может, возьмете эти слова обратно? – не без иронии спросил я.
Он отмахнулся.
– Чего ради? Свидетелей нет, я у себя дома и говорю, что хочу! – запальчиво выкрикнул Морган.
– Вы действительно думаете, что Ланетта. Холмс лесбиянка?
– Уверен в этом!
– Значит, Линда…
– Прекратите! – рявкнул журналист. – Линда совершенно нормальная женщина, просто она чересчур впечатлительна и быстро увлекается всякими бредовыми идеями.
– Другими словами, представляет собой эмансипированную инфантильность, – я хмыкнул.
– Вообще-то, вы мне уже надоели со своими шуточками, – он поставил пустой бокал в бар. – Работу я продолжать буду, и газета меня поддержит, понятно?
– Стоит ли усложнять себе жизнь? – я равнодушно пожал плечами. – Оставили бы в покое этих амазонок, начали бы писать о хиппи, например. Тогда, я думаю, мисс Холмс забудет об инциденте…
– А я не хочу, чтобы она забыла! – воскликнул журналист. – Эта баба наверняка разлучила с любимой не меня одного! Ее радикальные взгляды опасны, они всем принесут вред, и я сделаю все, от меня зависящее, чтобы остановить ее безумный марш против мужчин!
– Но может быть Линда вернется быстрее, если вы станете более терпимы? Ведь оскорбляя то, во что она сейчас верит, вы лишь укрепляете ее уверенность в правильности выбора.
– У меня свои принципы, – сухо заявил Морган, подошел и взял меня под руку.
– Ну что ж, отлично, – я усмехнулся. – Дело – пустяк, речь всего лишь о миллионе долларов.
Он повел меня к двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31