Секретарша, безупречно одетая и причесанная платиновая блондинка, с одобрением наблюдала, как я на этот раз благополучно миновал металлическое сооружение. Эта девица выглядела такой ухоженной, что я готов был держать пари: она могла бы без внешних потерь пережить четырехдневную оргию.— Визит оказался удачным? — проворковала она.— Это было грандиозно! — с чувством произнес я. — Никогда бы не поверил, что можно собрать в одной комнате всех этих голых девочек, если бы не увидел это собственными глазами.Она на мгновение вытаращила глаза, но тут же вежливо улыбнулась:— Очень смешно! Не забыть бы рассказать об этом остальным девочкам за ленчем.— Возможно, к тому времени они уже оденутся, — предположил я.— Умираю от смеха! — снова ослепительно улыбнулась она. — Что ж, до свидания. И возвращайтесь поскорее, слышите!Спускаясь на лифте, я предавался злорадным размышлениям. Хорошо, если бы в этом мире осталась хоть какая-то справедливость. Тогда в одно прекрасное утро эта секретарша сама себя воткнет в коммутатор и мгновенно перенесется за тысячу миль, в пустынный оазис, который окажется местом пребывания племени изголодавшихся по женщинам кочевников.Около часа дня я появился в художественной галерее и в дверях чуть не столкнулся с высокой костлявой брюнеткой.— Привет, лейтенант, — тепло поздоровалась она.— Привет, Дебора, — откликнулся я. — Дюма на месте?— Только что вернулся. А я бегу на ленч.— Ешьте как следует, — посоветовал я. — И еще раз спасибо за информацию. Вы мне очень помогли.Девица яростно замотала головой.— Это мне следует вас благодарить, лейтенант! — Ее глаза сверкали от возбуждения. — Уже два фунта, и это меньше чем за сутки!— Что такое? — Я с опаской поглядел на нее.— Это диета, о которой вы мне рассказали. Она действует! — Дебора задохнулась от восторга. — Я знаю, вы меня правильно поймете, мне просто необходимо с кем-нибудь поделиться своей радостью, а то я умру! — Тут она перешла на доверительный шепот. — Сегодня, перед тем как принять душ, я посмотрела на себя в зеркало, и в первый раз в моей жизни они были там!— Где кто был? — чуть не подавился я — Сиськи! — просияла Дебора. — Мне двадцать четыре года, и до сегодняшнего утра на том месте, где полагается быть бюсту, я видела только впадину. А теперь… Разве это не удивительно? Конечно, они пока маленькие. Но раз уж начали расти, значит, будут продолжать, правда? — Она скрестила пальцы на руке. — Чтобы они выросли большими! Я всегда хотела носить бюстгальтер, — грустно заключила девушка.Я наблюдал, как Дебора, счастливая, бежит по улице.И мне даже показалось, что ее худые бедра, прикрытые мини-юбкой, действительно стали немного полнее.Я обнаружил Лероя Дюма в его кабинете. Он задумчиво курил одну из своих черных сигарет с золотистым мундштуком. При моем появлении Лерой убрал ноги со стола и вскочил. Его костюм по стилю повторял вчерашний, но цветовая гамма совершенно изменилась. Он по-прежнему был похож на стареющего фавна.— Привет, лейтенант. — Его голос прозвучал на октаву выше, чем обычно.— Я размышлял о том, — сообщил я ему, — какие комиссионные получает агент художника, когда продает картину своего клиента.— По-разному, — быстро ответил он. — Зависит от того, сколько времени, усилий и денег вкладывает галерея в акт продажи.— Сколько вы берете комиссионных? — продолжал выяснять я.— Тридцать процентов. — Дюма быстро заморгал. — Это в среднем.— Здорово у вас получилось с Гленном Торпом! — восхищенно произнес я. — За три проданные картины вы в сумме получили девять тысяч долларов. Давайте теперь прикинем — тридцать процентов составит две тысячи семьсот долларов, верно?На его лице появилось страдальческое выражение.— Полагаю, что да, лейтенант, — прошептал он.Я холодно улыбнулся:— А знаете, вы мне нравитесь, Лерой! Жизнь трудна, и где бы мы были, если бы не помогали друг другу?— Простите, лейтенант. — Фавн стиснул руки и прижал их к груди. — Но я не совсем понимаю, что вы имеете в виду…— Я повторяю вам по слогам, Лерой, — великодушно предложил я. — Торп занимался небольшим симпатичным рэкетом, который приносил ему постоянный доход.Этот художник соблазнял женщину и уговаривал ее позировать в обнаженном виде. Рисовал портрет этой женщины, изображая ее в чем мать родила, не пропуская при этом ни одной детали. Затем угрожал продать портрет ее мужу или кому-нибудь другому, кто, увидев картину, наверняка разрушил бы ее карьеру. Это была особая форма шантажа, тут имелся один небольшой нюанс.Женщины расплачивались, покупая за непомерную цену какую-нибудь безобидную мазню, состряпанную Торпом во время перекура. Причем эти дамы должны были покупать у вас, в вашей галерее.Я не спеша закурил и заметил, что лицо Дюма заметно посерело.— Как я уже говорил, мы должны помочь друг другу, Лерой. Я не хочу верить в то, что говорят о вашем активном сотрудничестве с Торпом в этом грязном шантаже! Я заинтересован в том, чтобы найти убийцу художника. Для меня это вопрос профессиональной чести.— Понимаю, — прошептал Дюма.— Я считаю, что если вы поможете мне поймать убийцу, то этим безусловно докажете: ваше участие в делишках Торпа было минимальным и совершенно невинным.— Я ничего не знал о шантаже, ничего! — Он весь позеленел от страха.— Конечно, не знали, — спокойно согласился я. — Но Торп наверняка показывал вам портреты обнаженных дам, даже если не предлагал их для продажи.— В общем, да. — Хозяин кабинета лихорадочно облизал губы. — Даже для художника Гленн был чрезмерно тщеславен. Должен признать, что я находил его картины вульгарными до отвращения!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36