— К несчастью, мисс Альберта, как вы видите, не в силах ее принять. Мы бы хотели, чтобы вы провели расследование и нашли убийцу.— Расследовать убийство собаки? — уставился я на Касплина. — Вы хоть представляете, сколько это будет стоить?— Донна Альберта все оплатит, — ответил он. — В данном случае деньги не имеют значения.Я расслабился. С этого момента они стали моими клиентами. Я даже зажег сигарету, на которую Касплин уставился так, словно ему нанесли личное оскорбление.— Ненавидели собаку или Донну Альберту? — спросил я.— Поэтому мисс Альберта и пригласила вас, Бойд, — едко заметил он. — Выясняйте. У нее и так хватает проблем — осталось всего четыре дня до премьеры. А тут еще этот Эрл Харви...— Эрл Харви? — стараясь казаться безучастным, переспросил я.В глазах у Касплина промелькнуло явное недоверие.— Да, импресарио. Вы хотите сказать, что ничего не слышали о нем?— Подстрекатель, а не импресарио! — темпераментно вмешалась Донна Альберта.— О Харви я действительно слышал, — осторожно ответил я. — Только никогда не слышал, что он участвует в культурных забегах.— Ха! — Донна Альберта вскочила. Маска скорби сменилась на ее лице трагедийной маской. — Что, Касплин? Даже частный детектив ужаснулся при упоминании его имени! И в руки этого человека ты отдал бессмертное лирическое сопрано Донны Альберты!— Послушай... — начал Касплин.— Кто я? Заклинательница змей? — в отчаянии вопрошала она. — Рок-певичка?! — Она неожиданно завиляла бедрами, подражая кумиру подростков.— Донна, пожалуйста! — Касплин сделал слабый протестующий жест рукой, затем устало закрыл глаза. — Мы уже тысячу раз говорили об этом... Эрл Харви платит жалованье за ваш великий голос плюс пятнадцать процентов с прибыли. Разве театр “Метрополитен” когда-нибудь выплачивал примадонне проценты?Но было ясно, что примадонне наплевать на логику. Она со знанием дела доводила себя до дикарского неистовства.— Как ты смеешь сравнивать этого вонючего борова со Второй авеню с Метр...?! — вопила она над склоненной головой своего управляющего. — Ты спятил, Касплин! Ты оскорбил не только меня! Ты оскорбил великий дом, место рождения, купель оперы!Касплин приоткрыл маленький блестящий глаз и уныло уставился на меня.— Это надолго, — сказал он, явно имея в виду горластую фурию, которая своим голосом, похоже, хотела сдвинуть “Тауэрз” на несколько дюймов с фундамента.— Подожду, — громко, в расчете, что меня услышат, сказал я. — Вы платите за мое время.— Это один из ее плохих дней, — сказал он, посмотрев на часы. — Может, нам лучше встретиться у меня в конторе? Скажем, часа через два.— Идет! — кивнул я и встал.Касплин протянул мне визитную карточку, затем снова откинулся в кресле и закрыл глаза. Голос Донны Альберты — взволнованный и очень громкий — звучал все выше и мощнее. Я вышел из номера за несколько секунд до того, как со стен, наверное, посыпались картины.На пути к лифту меня остановило нервное прикосновение к локтю. Я оглянулся — Хелен Милз смотрела на меня из-за своих мощнейших линз.— Не обращайте внимания на Донну Альберту, мистер Бойд, — сказала она с придыханием. — Не надо забывать, что она великая артистка, и это Касплин — чудовище! — настоял, чтобы она участвовала во всем этом ужасе!— Что касается меня, то я нахожу театр на Второй авеню чудесным, — заверил я ее. — Я также не имею ничего против постановок за пределами Бродвея. И вообще я демократ. Живу на Сентрал-парк-Вест.— Она сейчас не в себе, — настойчиво продолжала Хелен Милз. — Вы не должны винить бедняжку. Я имею в виду, что Ники вернули в... пакете! Потом эта премьера так скоро... Да еще этот немыслимый танец...— Танец?— Конечно. Ей придется исполнять танец Семи покрывал. Знаете? Сбрасывать с себя одежды. Этот Эрл Харви — маньяк, помешанный на эротических сценах. Он настаивает на том, чтобы она сбросила все семь.Глаза мои плотно закрылись, и я вдруг почувствовал симпатию к Касплину.— Что-нибудь случилось, мистер Бойд? — обеспокоенно спросила она.— Все семь? — тихо переспросил я.— О! — В ее голосе послышалось презрение. — Разве вы не знаете, что это “Саломея”?— Оскара Уайльда?— Рихарда Штрауса. — С каждым словом ее голос становился холоднее. — Он написал оперу по пьесе Оскара Уайльда.— И Донна Альберта будет петь Саломею? И к тому же танцевать, сбрасывая с себя одежды? — Мои глаза широко раскрылись и, должно быть, так вспыхнули, что Хелен Милз отпрянула назад. — Где можно достать билеты? — возбужденно спросил я.— Мистер Бойд! — Ее ноздри раздувались от возмущения. — Вы отвратительны!Она устремилась по коридору к номеру, и даже в этом ее ужасном костюме ей удалось всем своим видом выразить вопиющее презрение. * * * Уединившись в баре на Мэдисон-авеню, я выпил пару бокалов мартини и задумался. Стоило мне закрыть глаза, как я отчетливо видел самого себя, расследующего смерть пекинеса. Я стоял на четвереньках где-то на Второй авеню и гавкал вопросы датскому догу-суке:— Когда в последний раз вы видели Ника Пеки? И всякий раз, когда я уже готов был кинуться к ближайшему телефону и сказать Донне Альберте, что черта с два, пусть она найдет кого-нибудь другого, в голове у меня возникала картина: последнее покрывало медленно падает с великолепного тела... Я понял, что попался на крючок.Я пришел в контору к Касплину ровно через два часа после того, как покинул номер в гостинице. У него там сидела регистраторша или секретарша, а может, то и другое вместе — она была достаточно велика, чтобы справляться с двумя обязанностями. Похожая на изваяние, рыжеволосая, почти шести футов ростом. Если моя теория была правильной, то, судя по тому, какую грудь облегал ее пуловер, — эта особа обладала неплохим певческим голосом.
1 2 3 4 5 6