— Зачем?
— Мэвис, до чего ж ты непонятливая! — Лицо Кези дернулось. — Мы можем сотрудничать. Ясно? Вдвоем нам будет легче установить: во-первых, кто убил Саломею Кёнигин и, во-вторых, куда убийца или убийцы дели тело.
— Не уверена, что смогу сотрудничать. — В задумчивости я начала покусывать кончик ногтя на большом пальце. — Ты прав: коротышка, то есть мистер Стюарт Хетчик Третий, поручил мне охранять Ирму. Но как я смогу охранять ее, если ты запряжешь меня для розыска трупа Саломеи? У меня совсем не останется времени. Разве что во время выступления я буду томно шептать то одному, то другому посетителю: «Труп... У тебя нет трупа?..»
Кези попробовал засмеяться, но смех кончился тяжелым вздохом. Я увидела, какой он усталый и вымотанный. А ведь мы еще не выступали!
— Мэвис, прислушайся хоть раз к моему совету. Ирме не нужна охрана. Здоровая кобылица, упитанная...
— Мой клиент имеет совсем другое мнение, — отрезала я. — Хетчик считает, что Ирма напугана... А после убийства Саломеи я вижу, что опасения Хетчика небеспочвенны. А ведь Ирма знает, что они ждут какой-то товар... Так получилось, что Ирма подслушала то, что говорилось в комнате Саломеи...
— Какое это имеет отношение к проис...
Кези вдруг запнулся, словно в его горло впилась рыбья косточка. Потом он посмотрел на меня так, как будто я — тот доктор, который сумеет удалить эту косточку.
— Что подслушала Ирма? — выдавил он.
— Эти трое — Саломея, Макс Штайнер и наш директор — обсуждали что-то странное... Ирма услышала кусочек их разговора. А потом еще раз услышала: беседовали Саломея и Маркус Адлер...
— О чем?
— Это тайна нашего агентства, — гордо ответила я. — «Рио инвестигейшн» не разглашает секреты своих клиентов.
— Если так, то придется повторить мои экстренные меры... — Он угрожающе двинулся ко мне, на ходу засучивая рукава.
— Они говорили о каком-то Штамме! — заверещала я.
Признаться, мне совсем не улыбалось быть битой еще раз. Достаточно и того, что я получила, и это, не считая тех синяков, которые я «зарабатываю» на сцене. Кези — мужчина решительный, ему ничего не стоит оторвать мне ногу или выбить глаз. Боюсь, тогда моя карьера танцовщицы быстро закатится, да и Джонни я вряд ли буду нужна такая — без ноги и с повязкой на глазу.
— Штамм? Ты ничего не напутала? — Кези пристально посмотрел на меня. — И кто это?
— В первый раз Штайнер говорил, чтобы Саломея и Маркус кого-то хорошенько предупредили: мол, Штамм гневается. Если этот «кто-то» не доставит товар, то... И тут Штайнер провел указательным пальцем поперек горла. Ирма видела это собственными глазами.
— А во второй раз?
— Ирма слышала, как Маркус Адлер сказал: «Срок истекает, а товара нет... Прими меры...» Это он Саломее... Ирма убежала, но, оглянувшись, увидела, что Саломея засекла ее.
— Я бы кое-что понял, если бы убитой оказалась Ирма, — Кези в сердцах сплюнул в угол. — Ирма услышала нечто, совсем не предназначавшееся для ее ушей, и поплатилась... Тут есть логика. Но почему убийца выбрал толстушку?
— Наверное, она не приняла необходимых мер предосторожности, и Штамм...
— Штамм? Опять Штамм? Кто это?
— Я знаю только то, что на немецком «штамм» — «ствол».
— Ствол... Скажем, ствол дерева. — Кези задумался. — Но у дерева есть питающие корни... Есть и ветви... Некоторые из них крепкие, хорошо плодоносят... Некоторые засохли... От засохших веток надо избавляться...
— С кем ты разговариваешь? Слова какие чудные: корни, ветки... Ничего не понимаю.
— Мистер Штамм... Или герр Штамм? Герр Штамм, и к тому же в «Берлине»... — Джонс выговаривал каждое слово так, как будто пробовал его на вкус. — У стриптизерок тоже немецкие клички: Бузен, Кёнигин, Тигерин... Так называемый имидж... Привкус Германии... Ну как, Мэвис?
— Да, но... И что из этого вытекает?
Кези нахмурился, лицо его стало отрешенно неприятным, чужим, далеким...
— А ведь не исключено, что у кого-то из тех, кто тут работает, есть родственники в Германии... Или немецкий является их родным языком. Верно?
Я хмыкнула.
— Впрочем, — Кези как будто разговаривал сам с собой, — это не имеет никакого значения. Публика ловит обрывки трусиков Мэвис Циркус и блеет от восторга, глядя на грудь Ирмы Бузен... Кому какое дело, кто на каком языке лопочет? Хотя бы на хинди... хотя бы на мандарине...
— Мандарин едят, это цитрусовое, — решила я продемонстрировать свою глубокую эрудицию.
— «Мандарин» — один из китайских диалектов, — рассеянно произнес Кези. — Ветви улавливают влагу... свет... и доставляют стволу... Значит, они привозят это в клуб «Берлин»... Н-да...
И вдруг Кези очнулся и стал метаться по гримерке, как разъяренное животное по клетке.
— А я-то думал, что это один человек!.. А их тут много... Клуб «Берлин» — дерево... От корней — к веткам, от веток — к корням... Черт побери! Ловко они...
— Кези! Совсем недавно все утверждали, что у меня крыша поехала, но настоящий шизик — это ты.
— И все-таки: почему он прекратил доставлять груз? Если клуб — это дерево, по которому перегоняются «полезные вещества», то...
Кези обращал на меня внимания не больше, чем на бесплотную тень. Меня окончательно добило это пренебрежение, я вскочила, подбежала и зарычала прямо партнеру в ухо:
— Ухожу! И не собираюсь заниматься твоими делами! Я буду делать только то, за что мне платят, — следить, чтобы Ирма была живой и невредимой. Ясно?
Я резко повернулась и направилась к двери.
Кези догнал меня:
— Стой!
— Опять хочешь поговорить про сухие ветки и падающие листья? — начала я дразнить его. — Только учти: одно слово — и я кусаю тебя. Помнишь, как я кусаюсь?
Кези пропустил это мимо ушей.
— Мэвис, не глупи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44