Мы могли бы снова заняться любовью, но ты даже не замечаешь меня.
– На твоем месте я бы не стал возражать. – Я широко улыбнулся ей.
– Проблемы, Эл? – нежно спросила она. – Может, я смогу чем-то помочь?
– Думаю, могут возникнуть проблемы, – осторожно сказал я. – И лучше всего тебе сейчас находиться в стороне. Если что-то на самом деле произойдет, оставайся в своей комнате, о'кей?
– А ты не придешь ко мне в комнату, чтобы убедиться, что я там?
– Не сегодня, дорогая, – с сожалением сказал я. – Только не спрашивай, в своем ли я уме, потому что я сам в этом не уверен.
– Я потерплю, – усмехнулась она. – Но если к утру ничего не случится, Эл Уилер, я…
– Где мне найти Попа? Ты что-нибудь знаешь? – перебил я ее. – Я должен говорить с ним, прежде чем он ляжет спать.
– Как романтично. – Селест скривилась от отвращения. – Посмотри в гараже. Перед сном он обычно отправляется на прогулку, а потом сидит там некоторое время. Скорее всего, ты найдешь его там. Будь осторожен, Эл, ладно?
– Конечно, – живо подбодрил ее я.
Мне не составило труда отыскать Попа. Как и сказала Селест, он сидел прислонившись спиной к одной из провисших дверей гаража.
– Чудесная ночь, лейтенант, – тихо сказал Поп.
– Нет, – возразил я, – паршивая ночь, Поп, и будет еще хуже.
– По-моему, я не совсем вас понимаю – Зигмунд Джоунз и Линдстром, – попытался я объяснить. – Теперь они уже знают. Священник не в той форме, чтобы долго упорствовать и молчать. В лучшем случае он выдержит минут десять. Они явятся сюда за добычей, и я могу поспорить, что это произойдет сегодня ночью.
– Я все равно вас не понимаю, лейтенант. – При тусклом свете единственной уцелевшей лампочки его лицо казалось совершенно спокойным и безмятежным.
– Поп, – почти взмолился я, – я пытаюсь оказать вам услугу. Завтра утром уже будет слишком поздно, поэтому внимательно слушайте, договорились?
– Я умею слушать!
– Человек нарушает закон – это одно дело, – быстро сказал я. – Потом он начинает сотрудничать с другими людьми, которые совершили куда более серьезные преступления, нежели он сам. Их ловят, и закон не видит между ними никакой разницы. Но если тот же человек не согласен с преступными действиями своих сообщников и готов предоставить свидетельские показания против них…
– Тогда это для меня не человек, – четко и жестко произнес Поп, – если он закладывает своих друзей!
– Все зависит от тех обязательств, которые возложены на него, – спокойно возразил я. – Возможно, у него есть жена и дети, или, возможно, он сам принял на себя некую ответственность – как, например, вы чувствуете необходимость заботиться об Антонии.
– Не только об Антонии, – уточнил он ровным голосом.
Я закурил, потом пожал плечами, осознавая безвыходность положения.
– Я пытался…
– Вы пытались, лейтенант. – Он тепло улыбнулся мне. – И я высоко ценю ваши старания. К тому же я не понимаю, о чем вы говорите. – Он прошел мимо меня и направился к дому. – Доброй ночи, лейтенант.
После того как Поп Ливви скрылся за дверью, я минут пять стоял в гараже, чувствуя все большую усталость от ожидания того, что вот-вот должно произойти В итоге у меня родилась блестящая или, скажем так, оригинальная мысль. Мне нужно самому создать проблему, форсировать события, а не стоять здесь и не ждать, что кто-то другой придет и это сделает.
В подвале горел свет, поэтому я распахнул дверь и вошел внутрь. Себастьян сидел возле ружейной стойки и тщательно смазывал древний на вид кольт 44-го калибра. Услышав, как скрипнула дверь, он резко дернулся, и его острая бородка судорожно затряслась. Увидев меня, он немного расслабился, но я заметил, что он все еще нервничает.
– Мне кажется, я догадался, Себастьян, – с воодушевлением сказал я.
– Догадались о чем? – Он с любопытством посмотрел на меня.
– Вы рассказывали мне, что поймать пулю зубами – это второй величайший трюк в мире, помните?
– Конечно, – согласился он. – Это правда.
– Но вы тогда не ответили мне, какой же самый величайший трюк в стрельбе. – Я победоносно улыбался. – Об этом я догадался сам.
– И какой же?
– Суть величайшего трюка в стрельбе заключается в умении выпустить пулю так, чтобы добровольцу из рядов вашей публики ничего не оставалось, кроме как поймать ее зубами, – неторопливо объяснил я. – Человек, который может правильно смастерить ружье и подходящие к нему пули, стопроцентно полагается на свой опыт и абсолютную уверенность, что его пуля всегда застрянет между зубов добровольца. Такой человек был бы гением!
– Величайшим мастером своего дела, каких не знал еще мир! – сиплым голосом добавил Себастьян.
– Мне стал ясен первый шаг, – сказал я, – но не более того.
– Вам стал ясен первый шаг? – Его белые зубы сверкнули в саркастическом удивлении. – Я очарован и с удовольствием услышу, в чем состоит ваш секрет, лейтенант.
– Вы берете обычную крупнокалиберную пулю, – продолжал я, – и спиливаете внешнюю оболочку До самой сердцевины. Таково первое необходимое условие, чтобы пуля получилась не правильной формы, со смещенным центром тяжести…
Себастьян с крайней осторожностью поставил кольт 44-го калибра обратно на стойку, потом холодно посмотрел на меня.
– Звучит впечатляюще, лейтенант. Откуда у вас взялась подобная идея?
– Благодаря телу, весьма странно распростертому на капоте автомобиля, – ответил я. – Я могу показать вам снимки из морга, но на них вы не увидите крови!
Себастьян неподвижно стоял, наблюдая за мной, потом метнул взгляд на стойку с оружием, и его глаза вновь сфокусировались на мне.
– Для эксперимента вам нужен был человек, которого можно было пустить в расход, разве вы со мной не согласны?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33