– У меня их нет, – с живостью уверяла Мелисса. – А теперь ты должен сдержать слово и позволить мне уйти. Умоляю тебя отпустить меня!
Каракалла с глубоким вздохом и самообладанием, на которое вчера не считал себя способным, выпустил ее руку, а она с содроганием подумала, что нашла ответ на вопрос, чего именно ему нужно от нее. Не слова его, а взгляды выдали это; женщина по глазам своего поклонника узнает характер его желаний, а мужчине взгляд возлюбленной показывает только то, отвечает ли она на его чувства.
– Я ухожу, – проворила она с твердостью; но он заметил сильную бледность, которая разлилась по ее лицу, и ее побледневшие щеки убедили его в том, что после бессонной ночи и волнений последних часов только изнуренное тело заставляет Мелиссу с такою поспешностью расстаться с ним.
Ласково сказав: «Итак, до завтра», – он простился с нею. Но когда она уже приблизилась к двери, он прибавил:
– Вот еще что: завтра мы вместе попробуем цитру. После ванны я всего охотнее занимаюсь приятными вещами. Адвент отправится за тобою. Мне очень интересно послушать твою игру и пение. Из всех звуков человеческий голос прекраснее всего. Так точно и радостные крики моих легионов приятны для слуха и сердца. Не правда ли, ведь и на тебя подействовало ликование столь многих тысяч?
– Разумеется, – поспешно отвечала она, и ей хотелось упрекнуть его в той несправедливости, которую он совершил в отношении граждан Александрии ради угождения своим воинам.
Но она чувствовала, что теперь время для этого было бы плохо выбрано, и все другое отступило далеко на второй план перед желанием поскорее ускользнуть от этого ужасного человека.
В следующей комнате она увидала Филострата и попросила отвести ее к Эвриале. Все приемные комнаты были теперь переполнены до последней степени, а чувство самоуверенного спокойствия, с которым она пришла сюда, теперь исчезло.

XXII

В то время как Мелисса проходила с философом сквозь скученные группы ожидавших, он указал на них и проговорил:
– Из-за тебя, дитя, для этих сотен людей время тянулось страшно долго, и не одна надежда оказалась неосуществленною. Удовлетворить их всех – дело просто гигантское. Впрочем, Каракалла худо ли, хорошо ли, а все-таки справится с этим.
– Тогда он забудет обо мне, – проговорила Мелисса, вздохнув с облегчением.
– Едва ли, – возразил девушке философ. Испуганное дитя возбуждало его сострадание, и, желая, насколько от него зависело, облегчить судьбу Мелиссы, он проговорил серьезно: – Ты назвала его ужасным, и он действительно может быть таковым скорее, чем кто-либо другой. Но относительно тебя он до сих пор оказывался добродушным, и если ты последуешь моему совету, то должна всегда делать вид, что ожидаешь от него только одного хорошего и благородного.
– Тогда мне придется притворяться! – возразила Мелисса. – Он еще только сегодня лишил жизни благородного Тициана.
– Эти вещи касаются государства, а не тебя, – отвечал Филострат. – Прочти мою характеристику Ахилла. Я изображаю его среди других героев таким, каким мог бы быть Каракалла. Постарайся и ты смотреть на него таким же образом. Я знаю, что иногда его подстрекает желание оправдать то хорошее мнение, которое имеют о нем другие. Заставь поработать свое воображение. Я скажу ему, что ты считаешь его великодушным и благородным.
– Нет, нет, – сказала Мелисса, – это только ухудшит дело!
Но философ перебил ее:
– Верь в мою более зрелую опытность. Я знаю его. Если ты прямо выскажешь ему свое действительное мнение, то я не ручаюсь ни за что. Мой Ахиллес выказывает и хорошие качества, с какими он явился на свет, и если ты всмотришься внимательно, то сумеешь еще различить искры под пеплом.
С этими словами он покинул девушку. Они дошли до переднего зала жилища верховного жреца, и немного спустя Мелисса сидела против Эвриалы и рассказывала ей обо всем, что она пережила и перечувствовала.
Когда Мелисса сообщила ей о совете, данном Филостратом, та погладила ее волосы и проговорила:
– Постарайся последовать совету этого опытного человека. Это не может быть слишком тяжело для тебя. Если женское сердце когда-либо было соединено какими бы то ни было узами с мужчиною, а чувство сострадания принадлежит к самым сильным узам, то эти узы могут быть порваны, но все-таки от них останется несколько нитей.
Но Мелисса с живостью прервала ее:
– Не существует более даже никакой паутины, которая могла бы соединить меня с этим чудовищем: убийство Тициана разорвало все.
– Нет еще, – с уверенностью проговорила матрона. – Сострадание есть единственная форма любви, которая в нежном сердце не может быть уничтожена никаким преступлением. Ты молилась за императора, прежде чем знала его, и это делалось из одного только человеколюбия. Продолжай быть милосердною к несчастному и при этом считай, что судьба призвала тебя для ухода за больным. Как много христианок добровольно принимают на себя подобные подвиги любви, и добро остается добром, правое правым для каждого, молится ли он единому Богу или многим. Если ты содержишь сердце свое в чистоте и постоянно помышляешь о том времени, которое исполнится для каждого к его благополучию или к погибели, то и из этой грозящей тебе серьезной опасности выйдешь неприкосновенной; я знаю, я чувствую это.
– Но ты не знаешь его, – перебила ее Мелисса, – не знаешь также, до какой степени он может быть ужасен. А Диодор! Когда он оправится от болезни и узнает, что я, повинуясь призыву императора, являюсь к нему, как только он пожелает меня видеть, а злые языки наговорят ему обо мне дурного, то он проклянет меня!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216