Он дает свое слово в залог того, что его люди будут безучастными зрителями поединка, каков бы ни был его исход. Тогда из рва раздались два выстрела; и пули пролетели, едва не задев бедного мейстера. Мы закричали ему, чтобы он поберег свою жизнь, но он не обратил на это никакого внимания и крикнул испанцам, что они такие же трусы и убийцы, как и их король.
Между тем уже совершенно рассвело. Мы слышали во рву горячий спор, и когда Аллертсон хотел уже вернуться, на луг выскочил один офицер и воскликнул: «Оставайся на месте, хвастун, и вынимай свою шпагу!»
Тогда капитан вытащил свою бресчианскую рапиру, поклонился противнику, как перед фехтованием, согнул шпагу и скрестил ее со шпагой кастильца. Это был худощавый человек высокого роста, с надменной осанкой и, как скоро оказалось, опасный противник. Он, как вихрь, носился вокруг капитана, выделывая прыжки, нанося удары, но Аллертсон оставался спокоен и ограничивался сначала искусными отражениями, затем он сделал выпад великолепной квартой; когда противник отразил ее, он продолжал терцой, а за ней, когда и это было отпарировано, он сделал с быстротой молнии вторую боковую, как это умеет делать только один он. Кастилец упал на колени: бресчианка пробила ему легкие. Он умер почти мгновенно.
Едва он упал на траву, как испанцы снова атаковали нас, однако мы их отбили и захватили труп офицера. Я никогда еще не видел капитана таким веселым и гордым, как в этот час. Вы, юнкер фон Вармонд, легко угадаете причину этого. Теперь он с честью провел свою методу в настоящем и законном поединке, с достойным противником; он сказал мне, что это самое счастливое утро в его жизни, и приказал обойти ров и атаковать неприятеля с фланга. Но едва мы начали движение, как на нас двинулся ожидаемый испанцами отряд из Лейдендорфа. Далеко разносились их громкие клики «Сант-Яго!», и в то же время из рва поднялись наши прежние враги и бросились на нас. Аллертсон устремился им навстречу, но не добежал до них. Ах, господа, я никогда не забуду этого! Пуля уложила его на землю около меня. Она попала ему прямо в сердце, он успел только крикнуть: «Помните о мальчике!» — и затем вытянулся во всю длину своего огромного тела и скончался. Мы хотели унести его с собой, но перевес сил давил нас, и нам стоило большого труда отступить в порядке до резервов юнкера фон Вармонда. Далее испанцы не решились идти. Вот — мы. Труп кастильца лежит в башне у Гогенротских ворот. Вот бумаги, которые мы нашли в куртке убитого, а вот это его кольцо; на нем печать с гербом.
Питер ван дер Верфф взял в руки бумажник испанца, пересмотрел бумаги и сказал:
— Его имя было дон Люис д'Авила.
Он ничего не сказал больше, так как его жена заметила высунувшуюся из окна комнаты голову Хенрики и в испуге громко закричала ей:
— Фрейлейн, ради Бога, фрейлейн, что вы делаете!
XX
Мария очень обеспокоилась за Хенрику, но та приветствовала ее особенно радостно и на ее кроткие упреки отвечала уверениями, что это утро принесло ей пользу. Провидение справедливо, утверждала девушка, и если правда, что уверенность больного в своем выздоровлении помогает врачу, то доктору Бонтиусу будет легко справиться с нею. Убитый кастилец — не кто иной, как тот негодяй, что принес столько горя ее сестре Анне. Мария оставила девушку, удивленная, но совершенно успокоенная, и отправилась к мужу сообщить ему о состоянии здоровья Хенрики и о том, в каких отношениях к ней и ее сестре, по-видимому, был убитый Аллертсоном испанский офицер. Питер выслушал ее с видимым нетерпением, и, когда Варвара принесла ему свежесплоенные брыжи, он прервал Марию на середине рассказа и, подавая ей бумажник убитого, сказал:
— Ну, пусть она сама убедится в этом, а сегодня вечером возврати мне этот бумажник. Я вряд ли вернусь к обеду. Может быть, в течение дня ты еще увидишь вдову бедного Аллертсона.
— Непременно! — ответила она с жаром. — А кого вы назначите на его место?
— Это уж решит принц.
— А подумали ли вы уже о средствах сохранить беспрепятственное сообщение с Дельфтом?
— Ты думаешь о твоей матери?
— Не только об этом. На юг лежит и Роттердам. От Гарлема и Амстердама, то есть с севера, нам нечего ждать помощи, потому что там все в испанских руках.
— Я дам тебе место в военном совете. Откуда у тебя такие познания?
— Всякий составляет себе собственное мнение, и разве не естественно, что я смотрю на будущее не как слепая, а как зрячая? Воспользовались ли английскими отрядами для того, чтобы обезопасить работы на старом канале? Это также важный пункт!
Питер с удивлением взглянул в лицо молодой женщины; его охватило то неудовольствие, которое испытывает неуверенный писец, когда ему через плечо смотрит непосвященный. Она указала ему на большой и чреватый непредсказуемыми последствиями просчет, и так как он не хотел оправдываться перед ней и, может быть, даже сомневался в удачном исходе своей защиты, то он ничего не отвечал и, сказав только: «Это уж дело мужчин! До вечера!» — прошел мимо нее и Варвары к дверям.
Мария сама не понимала, что с ней произошло, но он не успел еще положить руки на ручку двери, как она уже собралась с духом и крикнула ему вслед:
— Ты хочешь уйти так, Питер? Разве это справедливо? Вспомни, что ты обещал мне, возвратившись из путешествия к принцу?
— Да, знаю, знаю! — возразил он нетерпеливо. — Нельзя служить двум господам, и в эти дни я прошу тебя не мешать мне вопросами и не вмешиваться в такие вещи, которые тебя совсем не касаются. Предоставь мне руководить делами города; тебе остаются больная, дети, бедные, ну и удовольствуйся этим!
Не дожидаясь ее ответа, он вышел из комнаты, а она неподвижно смотрела ему вслед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106