Выбирая подходящее место, все побежали вдоль берега и скрылись в кустах за поворотом речки.
Галя посмотрела на меня такими печальными глазами, что мне ее сделалось нестерпимо жалко.
Чтобы хоть немного утешить девочку, я предложил ей пройтись. Она покорно пошла рядом со мной.
– Как это называется? – спросила она меня, срывая былинку.
– Тимофеева трава.
– А кто такой был Тимофей? А почему назвали траву в честь него?
С тех пор как я ближе познакомился с Галей, я заметил, что она была ужасно любопытна. Своими вопросами она совершенно изводила меня.
Все эти дни мои миска, кружка и ложка всегда были чисто вымыты; вчера даже рубашка оказалась выстиранной и пуговица на вороте пришитой. Но я знал: эти мелкие услуги Галя оказывала неспроста. Однако я не поддавался ее чарам.
– Нет, дорогая, купаться тебя не пущу!
Так, прогуливаясь, Галя и я подошли к странной голубой постройке на самом берегу реки. Через навес вели мостки к огороженному забором участку воды. Это была купальня пионерлагеря – «лягушатник», как любят иногда называть это сооружение ребята.
Цепочкой, один за другим, рысцой семенили с горы голоногие лагерные ребятишки в одних трусах или в голубых купальниках. Все они держали кулачки у подбородка и повизгивали, быстро перебирая тоненькими ножками.
Взрослые девушки обступали их со всех сторон.
– Скорее, скорее! – кричали они.
Первая партия ребятишек с визгом бросилась в «лягушатник» и начала там барахтаться. Девушки тут же расселись по сторонам загородки, а ровно через пять минут закричали:
– Вылезайте! Вылезайте!
Мокрые ребятишки тут же выскочили один за другим и, по-прежнему держа кулачки у подбородка, нагнувшись, затрусили в кусты выжимать одежду.
Следующая партия прыгнула в огороженное пространство воды.
А вдали слышались ликующие крики и визги наших купальщиков. Они нашли нависшую над водой старую иву. Стараясь вытянутыми в стороны руками сохранить равновесие, один за другим по наклонному стволу смельчаки добирались – до веток и прыгали с высоты.
Худенький, с бледными плечиками Ленечка никак не решался войти в воду. Как котенок перед лужей, он стоял на песчаной отмели, брезгливо и нерешительно перебирая ногами.

– Доктор, правда, когда купаются первый раз в году, надо очень осторожно заходить в речку? – спросил он меня.
Я не успел ответить, Ленечка не успел раскрыть рта – к нему сзади подкрались четверо, схватили за ноги, за руки и с криком бросили в воду.
– Ну смотрите, такие маленькие детки и даже Ленечка купаются, – попросила Галя, умильно заглядывая мне в глаза.
– А как у тебя с насморком?
– Да прошел же, еще третьего дня!
– Ну беги.
Галю, словно пылинку, сдуло, и уже через минуту в своем красном купальнике она прыгала в воде и брызгалась вместе со всеми остальными.
– А я за вами, – сказала подошедшая ко мне начальница лагеря. – Мои уже давно пообедали, теперь вы.
– Обедать, обедать! – закричал я, приставив ладони ко рту трубочкой.
Для туристов это было всегда самое упоительное слово на свете. Его услышали даже те, которые в данную минуту нырнули.
Не прошло и десяти минут, как все наши, с мокрыми волосами, хохочущие, переполненные самым безудержным весельем, уселись в столовой рядком за длинный стол.
Глядя, как гости опустошают тарелки, начальница вздохнула:
– Ах, если бы мои дети имели такой аппетит!
Николай Викторович и я договорились с ней, что мы устроим соревнования в футбол, волейбол и баскетбол. Кто не будет участвовать – пусть смотрит.
Наши с радостью согласились. Горечь поражения еще слишком давала себя знать. Здешние мальчики и девочки были помоложе. Конечно, мы возьмем тут реванш, даже играя без Николая Викторовича.
– Спа-си-бо! Спа-си-бо! – весело закричали все, вставая из-за стола.
Миша откровенно похлопал себя по животу.
– Набьем им! Набьем! – говорил Гриша Васе.
– Набьем им! Набьем! – говорил Вова Ленечке.
Я усомнился: после такого сытного обеда – кстати, второго за день – не получилось бы снова конфуза.
Весть о предстоящих спортивных играх разнеслась по всему лагерю. Тамошние ребятишки в величайшем возбуждении бегали взад и вперед.
– Набьем им! Набьем! – слышались их звонкие, воинственные клики.
Обе команды готовы были грудью отстоять свою спортивную честь.
И вдруг пошел дождь, не очень чтобы сильный, а настойчивый, мелкий; все небо заволокло серой пеленою. О спортивных соревнованиях не могло быть и речи.
Мы пошли в дом для «тихих игр» и легли рядком на палатках.
– Обед мы слопали? Слопали. Развлечь ребятишек обещали? Обещали, – отвечал Николай Викторович на свои же вопросы. – А при плохой погоде им тем более будет скучно. Давайте устроим концерт самодеятельности.
Я узнал, что Лариса Примерная бесподобно исполняет частушки, Галя – акробатка второго разряда, Лида читает басни Михалкова, Танечка с подругой танцуют венгерку, Гриша лихо отплясывает чечетку, Ленечка читает стихи.
Но, увы, предложение Николая Викторовича не встретило отклика. Видно, туго набитые желудки помешали. Лариса Примерная заявила, что она не в ударе; остальные девочки сказали, что давно не репетировали и всё перезабыли; Гриша наотрез отказался: с тех пор как его выбрали начальником отряда, он вообще не танцует. Один милейший Ленечка не побоялся – он будет декламировать «Горб» Маршака.
Как же быть?
– А что, если Лариса прочтет отрывки из своего дневника? – предложил Николай Викторович.
– Я выберу самые смешные места, – гордо склонив голову набок и поблескивая очками, сказала Лариса Примерная.
– А доктор пусть расскажет о березовых книгах, – добавила Галя и тут же покраснела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58