От воспоминания о минах заныли ладони – очень трудно было копать утрамбованную землю дороги. Впрочем, еще труднее было придать ей нетронутый вид.
Черные прямоугольники доезжают до красных точек. Подрывать еще рано, надо подождать, пока машины чуть углубятся на заминированную территорию, иначе, едва первая машина взлетит на воздух, задние подадут назад.
А теперь пора. Слегка дрожащий палец утапливает красную кнопку в черный пластик пульта. Сейчас лучше не отвлекаться, однако я не утерпел, обратился к первому визуальному слою – очень хочется посмотреть на взрыв своими глазами.
И я не пожалел, зрелище того стоит. Вчера при испытании мины я находился слишком близко. Успел заметить лишь свет, жар и волну воздуха. Однако сейчас, издалека, вспышка выглядит удивительно красиво.
Из-под днища громоздкой бронемашины вырвался ослепительно-белый свет, который окутал черный корпус, окружил его сияющей аурой. Воздух вокруг всколыхнулся – частично это вызвано резким его нагревом, частично – дистортионнои волной. Затем до меня долетели отзвуки оглушительного хлопка.
Сияние исчезло. Вокруг корпуса машины пространство все еще вибрирует – мощная броня из композита на основе волокон квазимолекулярного углерода вызвала эффект дистортионного эха.
Затем раздался еще один взрыв, из-под машины вырвались языки багрово-малинового пламени – сдетонировал реактор.
Проехав по инерции еще полметра, броневик остановился. Теперь он представляет жалкое зрелище: по броне змеятся глубокие трещины, местами черный корпус оплыл, сварные швы, скрепляющие отдельные части корпуса, разошлись.
Машина пришла в полную негодность, но композитная броня задержала дистортионную волну. Разрушившись сам, броневик защитил находящихся внутри людей.
Водители прочих машин отошли после шока, некоторые, самые догадливые или самые трусливые, дали задний ход. В этот момент мой палец опять скользнул по пульту, прогремел еще взрыв, задний броневик остановился, окутанный бело-голубым сиянием.
Теперь находящиеся в середине колонны броневики оказались заперты – спереди и сзади дорога заблокирована. Экипажу одной из машин пришла в голову «гениальная» мысль – съехать с дороги и объехать препятствие по обочине.
Уж не знаю, куда он собирался ехать – вперед или назад, продолжить атаку или позорно, но благоразумно спасать свою шкуру.. Теперь уже не узнаю никогда – «гениальная» мысль оказалась предсказуемой. Еще одно движение пальца по пульту, еще одна голубая вспышка, еще один броневик вышел из строя.
Теперь осталось только ждать – мин совсем немного, да и расположены они так, что не причинят серьезного ущерба броневикам. Взорвать их я собираюсь, как только люди выберутся из-под укрытия композитной брони.
Некоторое время ничего не происходило. Сенсоры очков засекли обмен информационными пакетами между броневиками. Агрессоры активно совещаются. Но содержание передач узнать не удалось – чтобы перехватить не предназначенный тебе информационный пакет, нужно обладать оборудованием, которое не каждая спецслужба имеет.
Наконец один из броневиков рванул с места, расталкивая соседние машины. На него обрушился целый шквал инфопакетов – видимо, приказы дезертирам вернуться.
Дезертиры не послушались, за что и поплатились: когда броневик проезжал мимо одной из мин, очередной взрыв разорвал тишину знойного полдня. Не очень удачно – машина находилась не точно над миной.
Но все же реактор сдетонировал, он вообще оказался невероятно уязвимым узлом броневиков. Да и идея поместить его под днищем оказалась не самой лучшей. Хотя эти машины планировалось использовать для набегов на мирные селения. С этой точки зрения такое размещение реактора оптимально: от выстрелов из легкого оружия он надежно защищен, а тяжелого у земледельцев и ремесленников нет. И уж тем более никто из агрессоров не предполагал, что против них могут быть использованы мины.
Все затихло. Даже обмен инфопакетами прекратился – видимо, куцые мозги нападающих только сейчас со скрипом начали осознавать, во что они вляпались.
Наконец агрессоры поняли, что надо что-то делать. Они предприняли самое разумное в данной ситуации – попытались убраться с опасного участка на броневиках.
Машины они, конечно, потеряют, но и минное поле будет обезврежено, после чего они смогут выбраться из-под укрытия брони, не опасаясь, что взрывом заденет их самих. А если повезет, то часть броневиков удастся спасти.
По команде машины засуетились, ринулись в разные стороны, как тараканы от тапка. Мои пальцы забегали по пульту, с хрустом вдавливая кнопки. Броневики скрылись под ярким маревом взрывов. Рассмотреть, что происходит там, невозможно, хотя чип и пытается вычленить из бушующего зарева хоть какую-то информацию.
Несколько раз проглядывали темные силуэты. И если проглядывали они вблизи с установленной миной, то еще одна кнопка вдавливалась в пластик пульта. Если же около промелькнувшего силуэта мины не было, то я запоминал скорость и направление движения машины, с тем чтобы определить, в какой момент он проедет мимо мины.
Все это закончилось через четверть минуты. В голове стоит привычный гул – так бывает после нескольких часов работы в Инсайде, пульсирующий поток крови пытается обеспечить мозг требуемым количеством питательных веществ.
Белое сияние пропало. Отголоски грохота стояли в воздухе еще несколько секунд. Из двенадцати бронемашин восемь остались стоять на минном поле. Семь из них самостоятельно передвигаться уже не способны, но корпус относительно цел. Одна раскололась пополам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150