Инерция швыряет меня вниз, но я все-таки исхитряюсь упасть не прямо на тело врага, выставляю вперед руки. Перекатываюсь в сторону и, сдернув с пояса бластер, разворачиваюсь к противнику.
Воздух расцвечивается синим светом зарядов, стены озаряют отблески вспышек. В развороченной выстрелом груди что-то искрится, однако противник еще жив – даже без притока крови его мозг сможет работать какое-то время.
Левая рука тоже не пострадала и уже тянется к бластеру на поясе. Еще серия зарядов разносит металлопластовый череп в клочья. Тело еще двигается, но это всего лишь агония – спинной мозг, лишенный контроля, принялся бессистемно напрягать и расслаблять мышцы.
Я обернулся к парализованной парочке. Тот, которому досталось меньше, умудрился слегка приподняться, упираясь в пол левым локтем. Ноги его все еще не действуют. А вот правая рука тянется к бластеру на поясе. Целенаправленно, хотя и безуспешно – кое-как шевелить рукой он может, но вот мелкая моторика все еще не восстановилась. Кисть руки вообще висит безжизненной плетью. И как он намеревался в таком состоянии стрелять?
Однако медлить нельзя – его пальцы уже слегка подрагивают. Да и точность движений крупных мышц восстанавливается – кисть руки уже легла на рукоятку, хотя ухватить ее он все еще не может.
Интересно, какие переделки в их организме привели к столь невероятной устойчивости к парализации? Даже примерно предположить не могу. Я бы после такого пятнадцать минут без сознания провалялся бы. А ведь с того момента, как парализовало этого парня, не прошло и минуты.
Да и второй уже приходит в себя, хотя получил парализующий заряд в упор!
– Ребята, вы извините, но по-другому нельзя. Ведь если я вас в живых оставлю, вы от меня не отстанете.
Я поднял бластер. Тот, которому досталось меньше, судорожно задвигал рукой. Ему все-таки удалось обхватить пальцами рукоять бластера. Он попытался поднять оружие, я понял, что ждать дальше нельзя, и пальнул. Потом перевел бластер на второго и еще раз выстрелил – торопливо, пока еще в состоянии выстрелить в беспомощного.
А что я еще мог сделать? Это сейчас он беспомощен, а через несколько минут будет представлять вполне реальную угрозу.
Я отдал чипу команду прекратить «разгон» мозга. Едва он послушался, как в глазах потемнело. Чтобы не потерять сознание, я был вынужден сесть.

ГЛАВА 17

Через несколько минут звон в голове утих, зрение вернулось в норму. И все же встал с пола я с трудом. А ведь мне еще нужно взгромоздить на себя неподъемный рюкзак.
Болтающуюся на шее дыхательную маску я надел вновь. Постепенно я пришел в себя. Однако мысли вялые и безжизненные, как мухи осенью. Надеюсь, что мозг сможет хотя бы немного восстановиться до того, как мне снова м.надобятся все его ресурсы. Хотя еще больше я надеюсь на то, что таких ситуаций в ближайшее время не возникнет. По это уже из области беспочвенных фантазий.
Дойдя до конца коридора, я уперся в лифт. Он не работает – все-таки здесь уже сотни лет обесточены все системы.
Однако вниз можно попасть и другими способами. Например, через служебную дверь рядом с шахтой лифта.
Войдя в нее, я немного поплутал по узким искривленным коридорчикам – этот этап пути Фома описал недостаточно подробно.
Но все же через несколько минут я наткнулся на люк в полу. Туда можно и просто спрыгнуть – так поступил Фома. А обратно выбраться по скобам в стене шахты. Но я предпочел привязать к идущей вдоль стены трубе веревку и спуститься по ней. Не зря же я тащил все это снаряжение! Да и пол внизу мокрый – не уверен, что, спрыгнув туда, я не поскользнусь.
Спускаться пришлось в темноте – руки заняты, а в зубах фонарик категорически не захотел помещаться. Правда, я сначала пробовал закрепить его на поясе. Но в такой позиции он освещал только пол внизу, а с каждым моим движением луч света дергался настолько резко, что даже обработанное чипом изображение содержало лишь невнятное мельтешение. Подобная стробоскопичность сильно отвлекает, а польза от такого освещения – нулевая. Пришлось отклочить фонарик совсем.
На том этаже, куда я спустился, когда-то шли ожесточенные бои – пластик стен местами обуглился, некоторые двери выбиты, а на других замки прострелены.
Здесь явно применялось и дистортионное оружие – огромные участки пола, стен и потолка украшены характерными концентрическими трещинами. Самые большие из таких участков имеют в центре отверстие. Одна из дыр в полу оказалась достаточно велика, чтобы через нее протиснуться – что я и сделал.
Тот коридор, в который я попал теперь, почти не пострадал – лишь на потолке следы боя, проходившего уровнем выше. Из этого туннеля спускаться дальше можно было только на лифте – все, что ниже, слишком секретно, туда не ведут никакие служебные помещения.
Когда-то для этого нужна была специальная карта из фрактального пластика – возле дверей лифта видна характерная горизонтальная щель, куда полагалось помещать карту. Однако теперь в шахту лифта может проникнуть каждый, кто обладает соответствующим снаряжением и толикой безрассудства – и того и другого у меня в избытке. Двери лифта раздвинуты. Похоже, кто-то очень постарался – на сверхпрочном металлопласте дверей остались глубокие вмятины. Фома говорил, что, когда он сюда добрался, двери были уже раскрыты.
Я просунул между створками голову, заглянул вниз. Абсолютно не представляю себе, как Фома спускался сюда без снаряжения. Хотя, с другой стороны, чего только не сделаешь на спор.
Минут двадцать я потратил на то, чтобы как следует закрепить трос. И не только потому, что был слишком неопытным в этом деле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150