Худайдан-ибн-Худайдан завернулся в свои одежды и словно провалился внутрь минарета. Муэдзин отшатнулся, поглядел ему вслед. Откашлялся. И завопил не своим голосом:
– Ля-Илляга-Иль-Алла-а-а!..
С дальнего минарета откликнулся другой муэдзин, третий… Луч солнца упал на золотой купол главной мечети. Где-то поднялся аист и полетел над крышами Багдада.
И Багдад ожил. Кузнецы начали раздувать горны. Медники и лудильщики ударили молотками в кастрюли, и их звонкие удары присоединились к вдохам и выдохам кузнечных мехов. Караванщики крикливыми возгласами стали поднимать верблюдов, зазвякали колокольцы…
Однако поспешим за магрибинцем. А то мы того и гляди потеряем его в толпе, в гаме, давке и суматохе.

* * *

Мы не станем описывать базар в Багдаде, об этом можно прочесть где угодно. Скажем только, что Худайдан-ибн-Худайдан на базаре прежде всего обратился к двум дервишам: они ехали на осле и играли в шахматы, сидя лицом друг к другу. Белыми играл тот, кто сидел у хвоста. В те времена партия, как правило, продолжалась от двух до пяти верст.

– О мудрейшие мастера наилучшей из игр, не считая игры в кости! Не знаете ли вы, где живет Аладдин, сын Али аль-Маруфа?
Игравший черными загадочно сказал:
– Беру слона башней!
И ударил осла пяткой.
Магрибинец злобно пробормотал:
– Чтоб вы оба проиграли друг другу!
Сменив выражение злобы на маску любезности, он спросил у кузнеца:
– Уважаемый мастер огня и копыт, не видел ли ты Аладдина, сына Али аль-Маруфа?
Однако кузнец был занят огнем и копытами и тоже не повернул головы.
В какой-то кофейне сидел крошечный старичок. Перед ним дымилась чашечка кофе. Худайдан-ибн-Худайдан сел рядом:
– О мудрый знаток сорока радостей жизни! Уж ты-то, надеюсь, скажешь, где найти Аладдина, сына Али аль-Маруфа?
Старичок поглядел на магрибинца и благосклонно кивнул:
– Понимаю. Тебе нужен Карим, который поссорился с женой, залез в арык и прожил там три дня, не вылезая?
– Какой Карим? При чем тут Карим? Я спрашиваю об Аладдине!
Старичок удивился:
– Так бы сразу и сказал! С ним случилось вот что. Он затащил своего осла на минарет, и аллах покарал его, сделав кривым на один глаз.
Магрибинец оторопело смотрел на него:
– У Аладдина один глаз?
Старичок обиделся насмерть:
– У какого Аладдина? Я тебе целый час твержу про Хусейна, а ты не можешь понять! И откуда берутся такие болваны?
Магрибинец не нашелся что сказать, плюнул и вскочил. Но тут пронзительно заревели трубы…
На площадь выехал глашатай.
– Эй, жители Багдада! Знайте! Великий султан и несравненная царевна Будур почтили базар своим гулянием!..
И на базаре будто кто-то воткнул палку в муравейник – все забегали. Матери утаскивали детей в калитки. Торговцы закрывали лавки.
Глашатай орал:
– …Ни один взор не должен коснуться божественной красоты царевны Будур! А кто осмелится поднять голову, потеряет ее один раз и навсегда!
Глашатай уехал орать в другое место. А на базарную площадь вступили стражники с копьями и щитами. И кто не успел убежать, упали носами в пыль.
Крошечный старичок схватил магрибинца за ногу.
– Ложись, бестолковый! А то останешься без головы!
Худайдан-ибн-Худайдан лег на землю и прикрыл голову руками.
Ему, однако, удалось увидеть из-под руки, как на базар вышли барабанщики, затем поливальщики и подметальщики, затем слуги с курильницами благовоний, от которых у магрибинца зачесалось в носу, и он чихнул прямо в пыль так громко, что подбежал стражник и замахнулся копьем.
Он увидел и сверкнувшие золотом одежды – это был сам великий султан на коне.
Уткнувшись носом в песок, Худайдан-ибн-Худайдан прошипел:
– Скорей бы шайтан унес султана вместе с его конями и дочерьми!
Как раз в эту секунду позади султана, из-за хвоста его жеребца, показались четыре евнуха: они несли под балдахином царевну Будур. За нею на расстоянии брошенного копья следовали стражники, прикрыв глаза щитами, словно боялись ослепнуть от красоты царевны.
Царевна и на самом деле была красива. Но чтобы быть более точными, скажем так: царевна Будур была похожа сразу на Нефертити и на стрекозу. Обведя глазами подданных, лежавших в пыли, она вздохнула и сказала голосом, зазвеневшим, будто шарик в бубенчике:
– Как я несчастна!

И магрибинец пробормотал проклятие. Еще бы! Вместо того чтобы убраться, султан остановил шествие:
– Что с тобой, дочь моя?
– Я такая красавица, а на меня никто не смотрит… – сказала царевна. – Я хочу… – Она медленно обвела глазами базар, не зная сама, чего хочет. – Хочу… Хочу…
И ткнула пальцем в какого-то юношу, валявшегося в трех шагах от магрибинца.
– Пусть он на меня посмотрит!
– Но ему отрубят голову! – сказал султан.
– Ну и что? – безмятежно спросила царевна.
Султан слез с коня, подошел к лежащему.
– Эй ты! – и вышитой туфлей перевернул его.
Теперь юноша, зажмурившись, лежал на спине.
– Юноша! Открой глаза! – сказала царевна чарующим голосом.
– Открой, открой, – сказал султан, – и останешься без головы!
– Боишься? – спросила царевна.
Юноша не выдержал, открыл свои широко расставленные глаза. И сел, потрясенный, не в силах оторвать взгляда от царевны.
– Кто ты? – спросила она.
Он молчал, не спуская с нее глаз.
– Ты не научился еще говорить? – улыбнулась царевна.
Юноша прошептал:
– Ты царевна или пери?
– Какие ты знаешь красивые слова… – сказала царевна.
Султан, моргая, смотрел то на того, то на другого.
– Как тебя зовут? – спросила царевна голосом ручья и ветерка.
– Аладдин, сын Али аль-Маруфа…
Услышав это имя, магрибинец чуть не подскочил. Метнув из-под руки на юношу пронзительный взгляд, он вновь уткнулся носом в землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19