Это не потолок, о несравненный султан, это твой царственный сон!

* * *

Долго ли, коротко ли ехал магрибинец, а в конце концов прибыл-таки на своем черном верблюде в Багдад.
Было так. Сын везиря Мубарак стоял на пустынной уличке, колупая пальцем стенку, и хныкал. Кто-то тронул его за плечо. Мубарак обернулся.
Он увидел на черном верблюде незнакомца в магрибской одежде.
Магрибинец нагнулся к Мубараку, сказал:
– Я знаю все. Кто ты такой, почему ты сидел в горшке и как тебе помочь.
И сказал ему что-то в самое ухо.
– Не пойду! – буркнул Мубарак.
– Как знаешь, – усмехнулся магрибинец. – Не хочешь полцарства – стой здесь и колупай стенку.
Он тронул верблюда.
– Подожди! Подожди! – Мубарак погнался за магрибинцем.
– Вот теперь правильно, – сказал магрибинец. – Полцарства – это все-таки полцарства!
И они скрылись за поворотом улички…

А на свадьбе султан и царевна осматривали в это время новый дворец. Они вошли в комнату для танцев.
Султан заинтересовался поющим полом, осторожно вступил на него и извлек две ноты.
– Нам нравится, как поет пол, – одобрил султан.
Везирь покривился и шепнул повелителю:
– Если поет пол, как тогда подкрасться и узнать, о чем говорят?
Султан недовольно на него покосился.
Они вошли в зал для платьев. Султан поглядел на себя в зеркало.
– Нам нравится зеркало, – сказал он. – Мы в нем на десять лет моложе, чем в нашем пруду.
Бу-Али Симджур опять покривился.
– Когда есть зеркало, как же тогда спрятаться и подсмотреть?
Султан сердито засопел и вернулся в зал для гостей.
Он протянул руку к кальяну. И кальян подлетел к нему, закурился. Выпуская длинную струю дыма, султан сказал громко, чтобы все слышали:
– А еще нам нравится, что двери открыты для всех гостей!
Везирь нашелся и на этот раз:
– Если всех угощать – казны не хватит.
Султан хлопнул кулаком:
– Нам опять надоел наш везирь!
И невидимая рука тотчас же приподняла Бу-Али Симджура за шиворот. Он жалобно оглянулся. Но рука повела его так, что он шел, едва касаясь пола, и вытолкала за дверь.
Мубарак и магрибинец из-за кустов увидели, как везиря вышвырнули из дворца. Бу-Али Симджур шлепнулся на землю. Мубарак пригнулся, чтобы отец его не заметил.
В ярости везирь вскочил на ноги и убежал, подняв полы халата.
А магрибинец вручил Мубараку меч и сказал:
– Теперь иди!.. Слышишь? Ну иди же!
– Кто идет – я или ты? – плаксиво сказал Мубарак. – Если ты будешь мне говорить «иди» да «иди», я никуда не пойду!
– Хочешь полцарства и царевну?
– Хочу…
– Тогда иди!
Мубарак стоял и не мог решиться. Магрибинец спросил:
– Ты не забыл, что должен сказать?
Мубарак заученным голосом пробормотал:
– «О султан, нет мне прощения, убей меня, как ядовитого пса…»
– Вот-вот… Иди!
И Худайдан-ибн-Худайдан выпихнул его из кустов.
Мубарак вздохнул, поправил лампу за пазухой и нетвердой походкой скрылся во дворце.
На свадьбе гости ели-пили. Аладдин и Будур держались за руки. Султан дремал.
– Глядите, кто пришел! – вдруг засмеялась царевна.
На пороге, держа под мышкой меч, стоял Мубарак. Он тер глаза кулаками.
– Зачем ты пришел? – спросил, встрепенувшись, султан.
– О великий султан, – воскликнул Мубарак, суя ему рукоятку меча. – Нет мне прощения! Убей меня, как ядовитого пса!..
Султан отшатнулся.
– …Тогда я сам себя убью, и аллах меня проклянет!
Мубарак приставил меч острием к своему животу и зажмурился.
Все зашумели.
– Чего же ты медлишь? – спросил насмешливо Аладдин.
Мубарак открыл глаза и сказал угрожающе:
– Считаю до трех!.. Ра-аз…
– Прости его… – попросила султана Будур.
– Не омрачай свадьбы… – дрожащим голосом поддержал ее Абд аль-Кадир.
– Два-а… – сказал Мубарак и поправил за пазухой лампу. – Два с полови-иной… Два-а с четвертью…
– Плохой сон, надо проснуться… – буркнул султан.
Все закричали:
– Прости его!.. Прости, великий султан!..

– А что скажет наш… – Султан поискал глазами везиря, не нашел и милостиво сказал: – Ну, раз везиря нет – тогда ладно, прощаю…
– Благодарю, великий султан!
Мубарак низко поклонился повелителю и скромно примостился в углу.
– Вот что… – сказал султан Аладдину. – Нам нельзя без везиря. Не знаешь ли ты подходящего?
– Знаю, – сказал Аладдин. – Даже целых двух.
Шепнул что-то в лампу.
И перед султаном, будто из-под земли, появились два мастера. На их руках и лопатках была глина, а у одного на ладони лежал даже мокрый кирпич.
Мастера и тут не удивились.
– Почтенные мастера, – сказал Аладдин, поставив лампу на ковер, – великий султан спрашивает, не согласится ли кто из вас занять должность везиря? Советовать ему – что и как, помогать в решении дел…
Мастера с достоинством молчали.
Все глядели на них. И никто не смотрел на лампу. Этим воспользовался Мубарак.
Затянувшись из кальяна, он выпустил такой клуб дыма, что все скрылись из виду и зачихали.
Даже джин выскочил из дворца и чихнул.
С быстротой молнии Мубарак выхватил лампу из-за пазухи и обменял ее на волшебную. Потом обвел глазами свадьбу. Никто ничего не видал.
Чихнув в последний раз, мастер Абу-Яхья пошевелил своими бровями и спросил у рыжебородого:
– Мастер Абу-Наиб, хочешь ли ты стать везирем?
– Нет, – ответил рыжебородый, беря свой кирпич под мышку.
– Не хочет? – удивился султан.
Абу-Яхья ему объяснил:
– От мастера останется минарет, а от везиря что?
Султан не нашелся, как ответить.
А мастера поклонились и скрылись в дверях.
Султан мрачно повернулся к Умару Убейду.
– Когда проснемся, обоим отрубишь головы! – кивнул на Абд аль-Кадира. – Заодно ему тоже… Насчет головы жениха тебе и так все известно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19