Царевна подняла голову и вскрикнула от восторга.
Над нею был не просто потолок, а сказочный калейдоскоп. Он крутился, а на нем из углов сбегались и разбегались разноцветные камешки, складываясь во все новые и новые фигуры, которые никогда не повторялись. На это можно было смотреть без конца. Это было как музыка.
– Так и есть – сон… – прошептала царевна.
Аладдин повел ее дальше. Они очутились в комнате, где все стены были увешаны нарядными платьями. А на полу стояли туфельки всех цветов и фасонов, какие только можно было себе представить и пожелать.
Царевна подбежала к одному платью – потрогала, подбежала к другому – погладила.

– Ты знаешь, что такое зеркало? – спросил Аладдин.
– Нет…
– Значит, ты даже не знаешь, как ты красива?
Царевна смущенно помотала головой. Аладдин откинул занавес. И перед царевной открылось зеркало – первое зеркало на свете. До этого еще никто никогда в Багдаде не видел зеркал. Это зеркало было такой чистоты, что в нем отражался каждый вздох.
Царевна приблизилась к зеркалу. На нее смотрела сказочная красавица: она потупила глаза и стала виновато поправлять волосы.
– Это лучшая игрушка, какую я видела в жизни! – сказала царевна.
Аладдин взял ее за руку и повел в третий зал.
– А вот комната для твоих танцев.
Царевна сделала шаг – раздался чарующий звук арфы. Второй шаг – второй звук. Она пробежала на цыпочках – прозвучало удивительное глиссандо…
– Поющий пол! – воскликнула царевна.
Выбежала на середину комнаты и начала танцевать. И музыка из-под ее туфелек была самая прекрасная музыка. И это был самый прекрасный танец.
– Ах, если бы это было на самом деле!.. – сказала царевна, взяла Аладдина за руку, и они вернулись в зал для гостей.
В это мгновение встало солнце. Первый его луч упал на царевну и Аладдина, как бы соединив обоих.
Царевна прошептала:
– Какой удивительный сон!..
– Да нет! Это не сон! – сказал Аладдин. – Просто у меня есть знакомый джин. Он живет в этой лампе.
И протянул ей лампу:
– Не веришь? Потри!
Царевна осторожно потерла лампу, из лампы взлетели белые струи. Они мчались кверху, расширяясь, пока не приняли очертания джина. Посреди его лба торчал рог.
– Слушаю и повинуюсь! – сказал джин.
Царевна от страха зарылась в подушки. Потом высунулась и посмотрела на джина одним глазом.

– Ах, вот что! – догадалась она. – Значит, это не сон, а простое волшебство!
Улыбнулась джину очаровательной улыбкой и спросила:
– Ты можешь все?
– Все, – сказал джин.
– Поклянись!
– Это у вас, женщин, клятвы, – сказал джин. – А у нас, джинов, каждое слово – правда.
– Тогда принеси мне… принеси… ну, одну миндалинку!
Нечто вроде снисходительной улыбки появилось на загадочном лице джина. И он исчез. А перед царевной появилось золотое блюдо, на котором лежала одна миндалинка.
Царевна положила миндалинку в рот, раскусила ее – и вдруг пришла в дикую ярость. Она затопала ногами, ударила кулаком по блюду.
– Что с тобой? – испугался Аладдин.
– Вот как! Значит, все было! Значит, это не сон! Они меня обманули!.. Ну, погодите, я им всем покажу!..
– Царевна…
Но царевне было не до Аладдина. Сверкая глазами, она указала джину на лампу. И когда тот в ней исчез, что-то быстро зашептала в лампу.
И на коврах, откуда ни возьмись, появились скатерти с угощениями. Каких тут только не было блюд! И кувшины с напитками всех семи частей света! И курильницы на высоких ножках: они сразу же задымились.
– Зачем все это?! – воскликнул Аладдин.
– Свадьба! – сказала царевна.
– Чья свадьба?!
– Наша! Не мешай!..
Царевна была так разъярена, что казалось, будто не в лампу, а будто бы в саму царевну забрался джин, и даже не один, а целых десять джинов.
Она шептала что-то и шептала в лампу. И на коврах один за другим появились султан, Наимудрейший и Мустафа. Вытаращив глаза, они глядели друг на друга.
– Что это значит? – строго спросил султан.
Мустафа и Наимудрейший молчали.
– Это значит, что ты спишь, – сказала царевна.

– То есть как сплю?!
– А так! – сказала царевна. – И они тоже спят, – показала она на Наимудрейшего и Мустафу. – И ты и я – все мы спим. И снимся друг другу.
– Что ты болтаешь! – сказал султан.
– И сейчас будет свадьба! – сказала царевна. – Вот мой жених!
Увидев Аладдина, султан завопил:
– Он же в темнице!
– Вот видишь, – сказала царевна. – Теперь ты сам понял. Он сидит в темнице, а ты его видишь здесь. Значит, что?
– Что? – спросил султан.
– Сон! – сказала царевна.
– Не путай нас!
Султан повернулся к Мустафе:
– Что скажет наш новый везирь?
Мустафа пожевал губами и ткнул пальцем в Наимудрейшего:
– Пусть сначала он…
Раздалось блеяние. И рядом с султаном на ковре появились коза и мать Аладдина.
Коза боднула султана; тот отскочил. Протянув руку, султан потрогал видение и сказал потерянным голосом:
– Коза…
– Это моя коза! – сказала с достоинством Зубейда.
Царевна шепнула что-то в лампу. И коза исчезла.
В последних проблесках сознания султан глядел на то место, где только что стояла коза.
Зубейда неодобрительно все созерцала.
– Знакомься, – сказала царевна. – Это мать моего жениха.
Султан вдруг залился тоненьким смехом. Потом закашлялся так, что его долго били по спине Мустафа и Наимудрейший.
Тут раздался стук колотушки и вопль: «Спите, жители Багдада!» И откуда-то сверху свалился ночной сторож Абд аль-Кадир.
Увидев султана, он задрожал и рухнул в ноги.
– Не бойся… ласково сказала царевна. – Это сон…

Султан ее оттолкнул:
– Дай я ему сам объясню… Ну, ну, не бойся, – султан добродушно поднял старика. – Мы друг другу снимся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19