Если ж пролью свою богатырскую кровь —
Обогатится семля глоточком одним!
Высохнут кости мои в далеком краю —
Станет на горсточку праха богаче земля.
Янгызак обрывает песню. Исполин похлопал глазами, постоял, что-то соображая, и спрашивает:
— Ну, кончил петь, что ли?
— Попробуй двинуться вперед — опять запою!
Таш-паш засмеялся:
— Зачем мне вперед! Ты глупец, Янгызак! Я назад пойду. Ха-ха-ха!
Он отступает на несколько исполинских шагов и неожиданно нагибается. Надул щеки, выпучил глаза, начинает дуть. Песчаный смерч взлетает над пустыней.
Янгызак попытался запеть, но голос его пропадает в вое ветра. Стена летящего песка валит его с ног; с трудом добирается он до юрты. В вихре несущегося песка срывается с коновязи Табан ияхе Тарпан-буз. Дует Таш-паш…
Колодца уже не видно, юрта засыпана песком почти доверху. В самуме мчится Табан ияхе Тарпан-буз. Дует Таш-паш…
Вот уже и макушка юрты скрывается под огромным песчаным барханом. Смерч затихает. Таш-паш выпрямился, подходит к месту, где были колодец и юрта. Вокруг лишь голые волны песков. Таш-паш бормочет:. — Вот и сидите себе под землей, пока не вернусь! Попробуй кто-нибудь теперь отыщи вас! Ха-ха-ха!..
И пошел по барханам, очень довольный собой.
Алтын-дуга скачет по следу Янгызака на вороном скакуне. Навстречу мчится Табан ияхе Тарпан-буз. Седло его съехало набок, повод оборван. Подбежал к Алтын-дуге, остановился, заржал.
— Табан ияхе Тарпан-буз! — восклицает Алтын-дуга. — Откуда ты? Что случилось?
И опять заржал серый конь. Алтын-дуга соскакивает с вороного коня, поправляет на Табан ияхе Тарпан-бузе седло, садится на него. Взяв в повод коня Янгызака, скачет.
Голые волны песков там, где были колодец и юрта. Вдали показывается Алтын-дуга. Сдерживает коня, в недоумении спрашивает:
— Ну куда девались следы? Не мог же Янгызак провалиться сквозь землю!
Табан ияхе Тарпан-буз рвется вперед, Алтын-дуга пытается сдержать его. Конь рвется, храпит; хлопья пены обрываются с его удил. Алтын-дуга отпустил повод, и серый скакун понесся вперед. Вдруг остановился как вкопанный.
— Ччо! — попробовал сдвинуть его Алтын-дуга.
Конь ни с места. Алтын-дуга в недоумении слезает:
— Табан ияхе Тарпан-буз, что с тобой?
Поднимает его копыта, осматривает. Оборачивается и в изумлении замирает. Перед ним из песка торчит расцветшая роза. Алтын-дуга наклоняется, хочет ее поднять, но роза оказывается прикрепленной к стеблю, уходящему вглубь песка.
А Табан ияхе Тарпан-буз в стороне призывно заржал, роет копытом песок. Алтын-дуга подходит к нему, внимательно смотрит, порывисто наклоняется и начинает расшвыривать песок в стороны со всею богатырской силой.
Вот уже под руками Алтын-дуги обнажается макушка юрты. Он откидывает войлочную кошму, и среди песка, в дымовом отверстии юрты, появляется прекрасное лицо красавицы Ай. Она говорит нежно:
— Алтын-дуга!
Он откликается:
— Ай!
И, увидев их лица, вся земля вокруг покрывается цветами.
Ночь. На небе, меж звезд, народившийся месяц. Отрытая из-под бархана юрта уже установлена на новое место. Колодец очищен от песка. Раскопан розовый куст. У дотлевающего очага сидят Кусэр, Ай, Ханьяр, Янгызак и Алтын-дуга. Алтын-дуга кончает рассказывать:
— …И она внушила мальчику, что он ее собственный сын. Так старуха Мясекай всех перехитрила.
— Значит, мой сын жив! — восклицает Кусэр.
Алтын-дуга показывает на Янгызака:
— Вот он!
Все потрясены. Кусэр и Янгызак смотрят друг на друга, веря и не веря.
— Сын? — неуверенно говорит Кусэр.
— Отец…
Они встают, подходят друг к другу.
— О сынок! — восклицает Кусэр. — С тех пор как ты исчез, тьма и свет, день и ночь стали для меня одинаковыми! Но солнце твоего лица вновь засияло, и…
Янгызак обнял отца. Обнял так крепко, что Кусэр, застонав, упал.
Янгызак удивился:
— Отец, что с тобой?
Потирая ребра, Кусэр говорит восхищенно:
— Ты мне чуть все ребра не поломал! Поистине, сынок, вовек мне не встретить богатыря сильнее тебя!
Алтын-дуга уводит Ханьяра в сторону:
— Не будем мешать им, пусть предаются радости.
Прогуливаясь, они идут меж барханов. Ханьяр озабочен:
— Тебе и красавице Ай пора ехать. Скоро рассвет. Приедут сорок богатырей, и тогда…
— Что мне джунгарские богатыри! — говорит Алтын-дуга. — Если придется драться, я всех одолею. А мой Табан ияхе Тарпан-буз… не родился еще конь, который бы его обогнал на байге!
— Ты забыл об исполине Таш-паше, друг. Джангархан вернет его. А с черным мечом Джангархана никто в мире не совладает.
— Но если Янгызак смог остановить его голосом, почему он не может подойти с песней к нему и убить?
— Его нельзя убить, — отвечает Ханьяр. — Ведь Таш-паш вылеплен человеком из камня, из горы. Даже от глаз его вражеские стрелы отскакивают, как от щитов!.. — Помолчав, он продолжает. — Правда, говорят, что у Таш-паша есть слабое место. Будто, если поразить его в горло, жизнь покинет туловище исполина, а сам он рухнет и опять превратится в бездыханную гору.
— И в этот день царству Джангархана наступит конец?
— Да, — отзечает Ханьяр. — Но не забывай о застежке. На горле у исполина застежка, которую он в силах отстегнуть только сам. Она весит пять тысяч пудов. Сто сильнейших богатырей мира, взявшись вместе, не смогут ее отстегнуть… Уезжай, Алтын-дуга! Увози красавицу Ай, пока не поздно.
— Нет, Ханьяр. Только пес боится ступить на тигровый след. Не пристало богатырю показывать врагу пятки!
— Но ты погибнешь, и народ наш осиротеет!
— То, что случится, находится впереди, — говорит Алтын-дуга.
Беседуя, они уходят все дальше и дальше, пока не скрываются вдали меж барханов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17