В разгар романа она жила в Фотрингеме, а потом исчезла. Один друг рассказал мне, что она перешла в другой университет. Она умела выживать, – закончил он, и в его интонации прорвалась горечь.
Так вот почему он не любит бывать в Фотрингеме. Дом будит в нем воспоминания, от которых он предпочел бы избавиться.
– Вы говорили о ней с отцом, когда она уехала?
– Нет. – Джед бросил на нее холодный, непримиримый взгляд. – С того Рождества в Фотрингеме и до дня его смерти мы общались только по телефону. Он ни разу не предложил встретиться, чтобы все мне объяснить, а я не настаивал.
Зачем, зачем он ей все это рассказал? Она не хотела воспринимать его как ранимого человека из плоти и крови, которому может быть больно и плохо. Это опасно, очень опасно.
– Мне очень жаль, Джед. – И ей действительно было от всего сердца его жаль.
– Сам не знаю, зачем я вам все рассказал. – В его угрюмом голосе ей послышалось удивление, и девушка почувствовала, что он говорит правду, отчего ее собственная растерянность только усилилась.
– Может… просто настало время с кем-то поговорить? – неуверенно предположила она и, встретившись с ним взглядом, прошептала: – Джед, не надо…
Этот поцелуй был совсем не похож на предыдущий, тот, много недель тому назад. Джед прижимал ее, и сила, дикая и необузданная сила его объятий кружила девушке голову, наполняя все ее существо сумасшедшими ощущениями. Она чувствовала, как он дрожит, и неожиданно это вызвало в ней примитивный отклик. Генриетта с ликованием отдалась его пьянящей силе, ее самообладание исчезло без следа.
Джед отпустил ее так же неожиданно, как и поцеловал. Тяжело дыша, он поднялся на ноги и проговорил срывающимся голосом:
– Лучше вернуться в дом, Генриетта.
– Да… – Она не могла пошевелиться, голова кружилась, колени подгибались. Это было унизительно, стыдно, но она ничего не могла с собой поделать.
– Боюсь, твой брат и его жена не пришли бы в восторг, увидев нас лежащими под цветущими яблонями, – мягко заметил Джед, повернувшись к Генриетте, и она увидела, как блеснули в темноте его голубые глаза.
– Вряд ли что-то подобное могло произойти, – с трудом выговорила она.
– Да? – Он пронзил ее взглядом. – Даже не знаю, обрадоваться мне или обидеться. Вы действительно верите, что я смог бы остановиться? – Он лукаво приподнял бровь. Генриетта смотрела на него, не двигаясь. Что-то он больно развеселился.
– Я не имела в виду, что вы сможете остановиться, – железным тоном произнесла она, и кровь отхлынула от ее щек, делая их белее бумаги. Неужели Джед всех женщин целует так! Эта мысль ранила ее сильнее, чем она могла бы предположить, и окончательно уничтожила зародившуюся после его признания нежность.
– Очень любопытно! И что же тогда…
– И вы ошибаетесь, – перебила она его, не успев справиться с болью и стыдом. – Между цинизмом и осведомленностью огромная разница. Первое – результат пережитого унижения, а второе – просто синоним мудрости. И это совершенно разные вещи.
– Вы так думаете? – спокойно произнес он, однако Генриетта знала, что он злится, но ей было все равно. По крайней мере, она останется честной до конца. А если ему надо, чтобы кто-то гладил его по головке и говорил только приятное, пусть лучше позовет одну из своих подружек.
– Хен, ты здесь?
Вслед за голосом Сары послышался тихий звон кофейных чашек, и в дверном проеме появились Дэвид и его жена.
– Мы уже идем. – Джед пришел в себя быстрее, чем Генриетта, и его ответ прозвучал совершенно спокойно. – Мы с Генриеттой просто решили подышать свежим воздухом, а здесь такой восхитительный аромат. Там, под окнами, кажется, растут лекарственные травы?
Они шли к дому, и, пока Сара увлеченно рассказывала Джеду о травах, которыми очень гордилась, Генриетта исподтишка за ними наблюдала. Только что его сердце билось как кузнечный молот и он так сильно прижимал ее к себе, что она чувствовала каждый сантиметр его сильного тела. Он был возбужден, и он се хотел. А до этого, говоря о своем детстве и предательстве отца, был совсем другим Джедом Винсентом и будил в ней совсем иные чувства.
А теперь? Теперь это снова был человек, которого знали все, – спокойный, обаятельный, богатый бизнесмен и землевладелец, уверенный в своем настоящем и будущем.
Джед остался еще на час, и все, кроме Генриетты, получили огромное удовольствие от общения с ним. Когда же он наконец встал, чтобы уйти, Генриетта вскочила со своего места так проворно, что это не ускользнуло от внимания Сары и Дэвида. Сара заговорщически ей улыбнулась и слегка кивнула.
– Ты проводишь Джеда, Хен, правда? А мы с Дэвидом пока отнесем посуду на кухню.
Ох, они решили, будто ей хочется остаться с ним наедине. Генриетта буквально вытолкала Джеда из комнаты, надеясь, что он быстро уйдет и она сможет вернуться на кухню и хоть немного привести свои мысли в порядок.
– Успокойтесь. – Он откровенно развлекался, глядя на нее.
– Что? – Голос прозвучал слишком резко, и Генриетта попыталась сбавить тон: – Не понимаю, о чем вы.
– Милая, вы как кошка на раскаленной крыше. – Он прислонился к косяку, как будто собирался обосноваться там надолго, и Генриетта ощутила нарастающее отчаяние.
– Неправда. – Она метнула на него злобный взгляд. – Просто…
– Да-да! – Он скрестил руки на груди. – Так в чем дело?
– Они подумали…
– Да, и что же они подумали? – спокойно спросил он.
Он же смеется над ней, лихорадочно размышляла девушка, у него на лице это написано. Он прекрасно знает, что она чувствует.
– Они подумали, что мы… заинтересовались друг другом, – наконец выговорила она, боясь, что румянец вот-вот сожжет ей кожу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36