Наша цель, похоже, уже совсем рядом.
Я посмотрела по направлению его указующей руки и совсем рядом увидела другой остров, гораздо больше, густо поросший кустами и деревьями, а по опушке – бурьяном.
– Ты думаешь, колдун здесь жил? – поинтересовалась Нашка. – Что-то я не вижу никаких следов жилья…
– Они могут быть за деревьями, – сказал Кро, прикрывая глаза козырьком ладони. – Но кое-какой знак имеется.
Я напряглась, высматривая что-нибудь вроде сгнивших мостков, и, только взглянув повыше, поняла, что имел в виду наш рыцарь: на шесте, неведомо как устоявшем столь длительное время в вертикальном положении, висел пожелтевший от солнца и дождей череп, подозрительно похожий на человеческий.
– Ну что, поплывем? – спросил Лотан, явно игнорируя столь недвусмысленный знак. – Здесь саженей двадцать будет, не больше.
– А что, есть какие-то варианты? – поинтересовалась я.
– Есть сомнения, – сказала Нашка, – что Кро доплывет в своих кастрюлях.
Кро посмотрел на себя, на остров и стал снимать доспехи.
– Эх, Нашка, что же ты так и не научилась летать, – сокрушенно сказала я. – Сейчас бы сели тебе на спинку – и фьють!
– Я тебе дам «фьють», наездница выискалась! Может, это вообще фигня про полеты. Вон, лучше Лотана попроси, может, он слетает.
Лотан отрицательно замотал головой.
– И думать забудьте! Тут плыть всего ничего!
– Вплавь так вплавь, – подытожила я, складывая одежду в более или менее непротекающий кожаный мешок.
Протока выглядела вполне мирно. И чего только местные деятели боятся, подумалось мне. Водичка даже, наверное, теплая, камыши или как это там называется, уточка кормится. Жирная, кстати, уточка, неплохо бы ее на обед добыть.
Если бы в озере водилось что-то опасное, рассуждала я, приближаясь к кромке воды, вряд ли бы оно ограничивало сферу деятельности этой протокой. А местные по остальному озеру разъезжают почем зря. И рыбачат, и купаются.
Я замерла в полушаге от воды. Вода предостерегающе забулькала, а затем вдруг вспенилась полосой метров в восемь шириной. Словно кто-то включил газовую горелку, по камышам затрепетало пламя – и мгновенно с ревом пожара взвилось вверх. Камыши истлели и осыпались черным пеплом. Бедная уточка – наш потенциальный обед – похоже, даже не успела ничего заметить, а огонь уже прошелся по ней, мгновенно испепелив перья и сорвав с костей куски обугленного мяса.
Я в ужасе отшатнулась. Вся компания разом вскрикнула.
– Ты в порядке, Рене? – забеспокоилась Нашка, явно опасаясь подойти ближе.
Я села на песок и осмотрела себя. Вроде бы все цело. Волосы, брови, уши мохнатые, будь они неладны. Нет, ничего не обуглилось и не покорежилось. Да и предметы туалета, в которых я собиралась отправляться в плавание, вполне синтетические, хотя и должны были бы сморщиться и оплавиться от малейшего жара, остались совершенно целыми.
Я поднялась на ноги и осторожно приблизилась к стене огня. Жара я не почувствовала, хотя по идее к такому факелу и близко нельзя было бы подойти. Странно. Я вгляделась в пламя.
Говорят, если долго глядеть на огонь, могут начать чудиться разные странные вещи. Теперь я убедилась в этом на практике.
Вода под огнем бурлила. Как она могла это делать, одновременно горя, не знаю. Но она кипела, как в кастрюле на плите, а для вящего сходства в промежутках между языками пламени мелькали клочья бурой накипи. Пару раз бурунчик кипятка вынес на поверхность и тут же поглотил вновь довольно больших рыб, явно вареных, с белыми глазами, обрывками шкуры и уже отходящим от костей мясом. Странно, рыбы сварились, а жара все равно нет. И тут я заметила уточку. Да, птица действительно не успела понять, что произошло. Причем не успела до сих пор – птичий скелет с клочьями вареного мяса снизу и какими-то присохшими черными ошметками сверху ловко лавировал между огненных языков, деловито щелокча воду клювом и периодически заныривая в нее целиком.
Я потерла глаза, чтобы отогнать жуткое видение, а затем решилась. Подошла вплотную к огню и, так и не ощутив жара, осторожно протянула руку вперед. Последующие события могли оставить меня заикой на всю жизнь: я моментально увидела, как кожа на моей конечности вздулась волдырями, почернела и сошла клочьями, а за ней последовало мясо, обнажая белесые кости.
Я завопила так, что меня, несомненно, услышали в деревне, и балетным прыжком отскочила назад.
– Рене, что с тобой? – Нашка с криком кинулась ко мне.
– Ты что делаешь! – запоздало заорал Лотан.
Я продолжала голосить по инерции, сидя на песке с зажмуренными глазами и боясь взглянуть на собственную руку.
– Да что с тобой? – спросила Нашка уже спокойнее. – Обожглась?
Я медленно приоткрыла левый глаз и скосила его вправо. Рука была цела и явно тоже недоумевала по поводу моей истерики. Я осторожно пошевелила пальцами, опасаясь, что они отвалятся. Рука покорно подчинилась, не выказав никакого неудовольствия.
Не обращая внимания на Наташу, я подняла с песка корягу и сунула ее в пламень. Большая часть коряги тут же занялась, вспыхнула и черной головешкой упала в воду. Я отступила на шаг – коряга в руке была цела и даже не нагрелась.
– Все понятно, – сказала я, оборачиваясь к спутникам и отбрасывая в сторону объект эксперимента. – Это морок такой. Очень, млин, тщательный морок. Найти бы ту сволочь, что его навела.
– Ну и что ты предлагаешь? – поинтересовалась Нашка.
– Думаю, надо спокойно заходить в воду и плыть, стараясь не обращать внимания на эти спецэффекты. Если получится, конечно.
– А если там настоящее пламя где-нибудь дальше?
– Тогда, – сказала я, решительно шагая к краю воды, – Зеон здорово сэкономит на похоронах…
М-да, легко сказать – спокойно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89