Первым поддавал Шурик. Он бросил на стол сто баксов. Соловей покрыл эти сто и добавил тысячу.Зяблик понимал, что, какая бы масть к ним ни пришла, они при такой сваре свои листы не сбросят. Будут темнить и понтовать до последнего. Конечно, не скинет фишки и он, но что у него все-таки на руках? Зяблик медленно, одну за другой, как это делают все заядлые игроки, вытягивал свои три карты. И у него потемнело в глазах: двадцать шесть очков! На такой сваре — неслыханная удача! Он закрыл тысячу баксов Соловья и доставил ещё столько же.Теперь слово было за Мясником, который пребывал в явном затруднении. Наконец, тяжело вздохнув, он бросил свои карты в колоду.Осталось только четверо претендентов на лежащую на столе кучу баксов.Теперь решение надо было принимать Гарику. Если он хотел продолжить игру, ему следовало закрыть и тысячу баксов Соловья, и столько же Зяблика. Он это сделал совершенно спокойно и добавил ещё тысчонку.Шурик побелел — под него поддали уже три штуки.— Хер с вами, — прошипел он и врыл листы.Осталось трое.Соловей, под которого шло две штуки баксов, закрыл их и добавил ещё одну.И Зяблик почуял неладное. Походило на то, что он попал под раздачу и теперь его раскручивают. Но если бы ему сдали тридцать два, то было бы все ясно — значит, у кого-то тридцать три. Но почему же эти ребята нарезали ему какие-то двадцать шесть? Может быть, ещё не все потеряно?Сейчас под него идут две тысячи, ну что ж, Зяблик ответит, из игры не выйдет.Следующий ход был Гарика, который добавил ещё штуку, а Соловей эту штуку закрыл и добавил вторую. И тогда все стало ясно — Зяблик попал под раскрутку. Эти двое — Соловей и Гарик — играли на одну руку. В таких случаях у кого-тоиз них уйма очков, а второй — вообще пустой, но из игры он не выйдет, а будет все время поддавать. В этом случае третья сторона, в данном случае Зяблик, просто вскрыться не может, таковы жестокие правила секи. Впрочем, они перед игрой договорились, что в этом случае можно выставить десятикратную сумму против той, которую ты должен закрыть, и тогда все будут обязаны показать свои карты.Сейчас Зяблик опять должен закрыть две тысячи, но что толку, если даже он их выставит, раскрутка-то будет продолжена!И вдруг у него мелькнула отчаянная мысль: а что, если и Гарик, и Соловей понтуют! Нет у них на руках хорошей масти, и они просто хотят выбить его из игры за счет раскрутки!Но где же ему взять двадцать тысяч, чтобы заставить их вскрыть свои карты? Он с надеждой посмотрел на Шурика, тот сразу отрицательно замотал башкой.Тогда Зяблик обернулся к Мяснику:— Может быть, пополам? — То есть он предложил Мяснику выложить двадцать штук, а в случае удачи — забрать половину свары. А та уже перевалила за тридцать штук.Мясник взял у Зяблика протянутые ему карты и стал думать. Думал он долго, но в конце концов вернул листы назад.— Тогда, может, одолжишь двадцать штук? — севшим голосом спросил у него Зяблик.— Когда отдашь? — флегматично поинтересовался Мясник.— Послезавтра. — Зяблик старался, чтобы его голос звучал как можно увереннее.— Если не отдашь в срок, на счетчик ставить не буду. Просто закопаю.Мясник бросил на стол требуемую сумму.— Я вскрываюсь, — дрожащим голосом объявил Зяблик, предъявил свои двадцать шесть очков и положил деньги Мясника в кон.Гарик молча, не вскрывая, выкинул свои карты в колоду.Соловей с сочувственной улыбкой, которая ему очень шла, предъявил двадцать семь очков.— Через сорок восемь часов закопаю, — угрюмо повторил Мясник. — Если бабок, конечно, не достанешь.«А где же мне их действительно взять?» — пронеслось в голове у Зяблика. И тут он вспомнил статью в «Криминальном вестнике», что за информацию об убийце Бориса Бабурина сообщество банкиров обещало миллион долларов.«Сдам Албанца», — тут же решил Зяблик. Но, впрочем, у него ещё оставалось сорок восемь часов. Антон 14 августа, понедельник: утро, день Вчера Антон обследовал всю трассу от Москвы до Кимр, и у него родился план, который он, впрочем, и сам считал не слишком надежным. Но другого способа проникнуть в «мерс» — бронированный, если верить Петру, — он не нашел.Рано утром Антон пошел за грибами. Родившись в деревне, он тем не менее терпеть не мог «тихую охоту», но все же за два с половиной часа кое-как покрыл дно корзины грибами, напоминавшими съедобные. Их было, конечно, маловато, но Антон под дары леса напихал всяких тряпок. И ещё кое-что припрятал.На местной барахолке он обзавелся вполне сельским прикидом — сапоги, «почти не ношенные» (если верить продавцу), замасленные штаны, видимо, местного механизатора, а также вполне приличную штормовку. Ну а главное, приобрел оранжевый жилет дорожного рабочего. Кроме того, здесь же купил лопатку наподобие саперной.Вернувшись домой, в избушку лесника, он стал готовить себе завтрак. Сделал яичницу с колбасой, густо нарезав в блюдо лука.Кофе варил в жестяной кружке, с которой не расставался на Балканах и прихватил с собой в Россию.Покончив с завтраком, в очередной раз проверил оружие. Потом оседлал свою (точнее, Зябликову) «хонду» и двинулся на трассу.Антон проехал мимо дорожного знака поворота на Кимры и загнал мотоцикл в близлежащий лес.Здесь он стал дожидаться зуммера мобильника.Звонок последовал, как и ожидалось, в десять. Информация неведомого агента в передаче Петра Федоровича подтвердилась: клиент выехал в предполагаемой машине в предполагаемое время с предполагаемой охраной.Прикинув, что катить им придется более двух часов, Антон решил, что может отдохнуть ещё часок с четвертью.В течение этого времени он лежал на траве, совершенно расслабившись и вглядываясь в ход облаков в синем августовском небе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59